Право на рассвет - стр. 39
– Он не мой… – начал было профессор, но увидев тень неудовольствия на лице хозяина кабинета, тотчас исправился:
– Благодарю вас, в порядке.
– А как супруга? – задал вопрос Гиммлера. – Как ее печень?
Беспокойство холодной иглой кольнуло профессора. Подобная осведомленность не предвещала ничего хорошего.
– Благодарю… – произнес он, но Гиммлер, казалось не слышал его.
– Она ведь в девичестве была Шмитт? – словно размышляя вслух, сказал он. – Это, часом, не та самая Шмитт, что возглавляла нашу языковую школу для собак?
К школе для собак Маргарет не имела никакого отношения, о чем Гиммлер не мог не знать.
– Фрау Шмитт однофамилица моей жены, рейхсфюрер! – поспешил уточнить Вирт.
– Вот как! – заметил тот. – Возможно, я что-то напутал…
Повисла томительная пауза.
Профессор чувствовал себя неуютно. После того, как год назад фюрер подписал декрет, которым назначил Гиммлера верховным руководителем всех служб германской полиции, многое изменилось.
– Вы догадываетесь, почему вы здесь? – задал вопрос этот всемогущий человек.
– Нет, рейхсфюрер! – покачал головой Вирт. – Но надеюсь, что меня посвятят.
– Вот как! – повторил Гиммлер. – Ну что же…
Он помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем произнес:
– Как вы знаете, ваша теория нашла множество сторонников среди влиятельнейших членов нашей партии. Даже правильнее будет сказать, большинство!
Гиммлер встал из-за стола, и прошелся по кабинету.
Профессор следил за ним глазами.
– Да, большинство. Еще великий Генрих говорил, что германцы – это особые люди! Этими словами он в те незапамятные, но уже достославные времена выразил то, что позже подтвердил ряд авторитетнейших и глубочайших умов…
Глава СС коснулся верхней пуговицы сорочки.
– Сам фюрер разделяет эту точку зрения, а фюрер… – тут он назидательно поднял вверх палец и повысил голос, – не ошибается никогда!
Дойдя до противоположной стены, Гиммлер повернулся и неспешно вернулся на место.
– Германский расовый тип… – прищурившись, сказал он. – Белокурый, голубоглазый… Вот как ваш племянник… Его, если не ошибаюсь, можно причислить к избранным без колебаний?
Профессор торопливо кивнул. Единственным сомнительным достоинством скотины Эрвина была типичная арийская внешность.
– Вот видите! – оживился Гиммлер. – Лично сам я являюсь приверженцем той теории, что человек со светлыми волосами и голубыми глазами не способен на такие же дурные поступки, как человек темноволосый и темноглазый! И как показывает мой, согласитесь, весьма немалый опыт, одно и то же деяние может быть разным: то, что для блондина есть проступок, для брюнета – уже злой умысел!