Правила поцелуев с чудовищами - стр. 1

1. 1. Глава, в которой Ханна возмущается

— Это даже не смешно, — пробормотала я удивлённо и отвернулась к окну.

Голова слегка кружилась, как назло, почти декаду назад я серьезно приболела и вынуждена была валяться почти без сознания и сил в кровати. С трудом припоминала теперь, в какой из дней явился мой дражайший родственник со своей семьей. Годами от него только открытки приходили к праздникам, а тут — полномасштабное явление. Я понимала, что к этому все и придет, но не думала, что все случится именно так. Глупо.

Дядя застыл как памятник самому себе, тараща на меня глаза. Он смешно открывал и закрывал рот, напоминая большую круглую рыбу, выброшенную на берег. Раньше я бы похихикала: в последние годы дядя все пытался сбросить вес, но щеки никуда не уходили, только круглее становились. Но сегодня настроения не было.

— Это не смешно, — повторила я. — В день, когда мой отец, ваш старший брат, признан умершим, говорить такие глупости.

Я с трудом сдержала слезы. Отец пропал без вести почти три года назад. И все это время я верила, что он вернётся. Поэтому письмо с королевскими печатями и яркой красной лентой королевской Палаты хранителей законов стало для меня шоком. Сегодня кер Фиделус Рольван Михалько официально умер.

Судя по всему, кое-кто ждал этого дня с нетерпением. Печать на письме давала доступ к завещанию.

— Это не глупости, дорогая племянница! — топнул ногой дядя. А я в ответ только фыркнула:

— Вы утверждаете, что отец поставил мне это идиотское условие в своем завещании? И не оставил мне ни единой записки, которая объяснила бы его последнюю волю?

— Он мой брат, он заботился о тебе, и я как нынешний глава нашей семьи выполню его волю!

Как же, волю… Я протянула руку к тем самым бумагам, которые по идее содержали последнюю волю отца, но дядя отдернул руку. Святой зад Мирны, тут не надо было быть особо умной, чтобы понять — документ подделка. И как только удалось подменить оригиналы? Они ведь лежали в специальном хранилище в нотариальной конторе.

— Знаете, мы были с ним очень близки, — попыталась зайти я с другой стороны. — И замужество… О подобном предупреждают!..

— Мужчины не любят выглядеть слабыми, а завещание — это слабость, — с умным видом ответил дядя.

— Не слабость, а предусмотрительность, — рявкнула я. Не выдержала, каюсь.

Что ж, все подстроено, даже если бы дядя себя не выдал поведением…

Я была уверена в отце. Настаивать на моем браке с одним из наших соседей — с тем, который мне откровенно не подходил, не было симпатии между нами — он никогда не стал бы. Мы обсуждали эту тему не раз. Да, керы из владеющих родов до сих пор женятся по договору, хотя эта традиция уже отходит в прошлое. Но отец сказал почти сразу, что никогда и никто не заставит меня пойти на подобное. В его жизни была любовь — к моей матери, и эти чувства не иссякли, несмотря на все прошедшие годы. Несмотря на то, что она не могла поехать с ним в Карменгор, несмотря на разное положение и обязанности в их странах. И его словам я верила. А дядиным — нет.

— Я не выйду за кера Имрико.

— Останешься без крыши над головой!

Я фыркнула, потому что все эти три года я не просто ждала отца, я управляла поместьем так же, как делал он. Не всегда получалось, но постепенно я научилась и этому. Тем более что сам отец многое рассказывал и показывал мне. Мне некогда было сидеть без дела.

— Пойду работать, — отмахнулась я. Уж экономкой или учительницей меня возьмут достаточно легко.

Обычно керам заниматься наемным трудом гордость мешала. Я же видела во этом свои плюсы. Как минимум не нужно говорить другим, что делать, просто выполняй работу добросовестно — и будет денежка. Другой уровень ответственности.

— Какой позор! Не вздумай, иначе отправишься к сестрам Мирны! Даю тебе время до завтра, подумай хорошенько, напряги свою голову, девочка, — просипел дядя, поправляя воротник. — Пока же я запрещаю выпускать тебя из поместья.

— За вступление в орден еще нужно заплатить, дядя. Триста полновесных платинок, у вас эти деньги есть? — прошипела я и вышла. Хлопнула дверью напоследок. Только кому хуже сделала? В моей-то голове зазвенело сильнее.