Размер шрифта
-
+

Прародина звука - стр. 5

таких бесстыдных и во сне не ждут.


И выбежит нагая на крыльцо,

где мухи, муравьи, стрекозы, слизни.

И станет тихо, словно после жизни,

лишь ночь покроет снятое лицо.


Воздушные замки


Дальний лес отчужденных небес

замерзал и мерцал, как вокзал.

Я мечтал и избыточный вес

ощущал, как холодный металл,

но дыханье земли и накал

воспаленных под кожей костей

тяготили меня, я летал,

как воздушные замки детей.


А воздушные замки летят

без затей и энергозатрат,

я мечтал возвратиться назад

в полуночный запущенный сад,

или в лес на вершине горы,

или в спальню, где слепнут миры

одуревшей от сна детворы,

ожидавшей под елкой дары.


Мы летали без права и крыл,

но никто ничего не забыл,

а воздушные замки летят

и уже не вернутся назад.


Крымская ночь


И сызнова все – переулок, дома,

и ночь, и в трех метрах ни зги,

и губы оближет косматая тьма,

потупившись, смотрит в зрачки.

Казалось, распахнута южная ночь,

вся настежь, но сжата в кулак,

и нужно себя десять раз превозмочь,

чтоб сделать единственный шаг

к развязке. Идешь по булыге кривой,

молчишь, чтоб вконец онеметь,

идешь вдоль забора, овчарки цепной,

в конце переулка мечеть.

И чувствуешь, как расширяет зрачки

густой переливчатый лай,

и чувствуешь камень и холод руки,

и ночь, и дорогу на край

молчанья, где сходят с ума,

волнуешься, пробуешь вспять,

но сызнова хлынут под ноги дома

и нужно идти и молчать.


Цирк


Убежали трапеции вверх

без гимнасток – они улетели,

падал ржавый обугленный снег

на пустые сырые шинели,

на дома, на постели детей,

на глаза, на стеклянные груди

спящих женщин, средь ям и сетей

ждущих ласки. Преступные судьи

тоже спят, но гудит шапито,

а артисты вчера улетели.

Я на улицу выйду в пальто

или в чьем-то оставленном теле.

Это цирк или сон, или суд

над безгрешными вкупе с рабами

спящих женщин. Другие придут

и не вспомнят, что сделали с нами.


Полустанок


Просыпается, мечется, рвется,

не дает до конца одолеть

тяжесть млечная, тега колодца,

непрощенная гулкая медь.


Воскресенье на выцветших пятках

выползает из глянцевых туч,

и висит в придорожных посадках

свет разляпанный, словно сургуч.


Запечатаны ветки и почки,

и деревья стоят в ярлыках,

по-бухгалтерски точных до точки,

но разбросанных врозь впопыхах.


Воскресенье стремглав спозаранку

засветило, застало врасплох,

но пробился к путям, к полустанку,

неприкаянный чертополох.


И не та ли дремучая тяга,

что погнала под рельсы сорняк,

разлилась по путям и двояко

набросала вчерне товарняк.


А затем и домишко путейный,

пару коз у засохших ворот,

маету, распорядок семейный,

здесь бы жить, да никто не живет.


Что тогда упирается, рвется,

ускользает, струится из рук?

И откуда следы у колодца

Страница 5