Прародина звука - стр. 3
Я знал немало хромцов, пользовавшихся большим успехом у женщин, несмотря на неприглядную внешность, поскольку знали подход.
Труженики пера отличаются патологической потребностью к самобичеванию, но самые постыдные тайны открывают герои вопреки воле авторов.
Старинное помещение вмещало неимоверное количество литераторов, снующих, как челноки, без видимой толкотни, хотя орудовать локтями они умели лучше, чем другими частями тела.
Власти ценили своих писателей, дороживших громадными тиражами, щедрыми гонорарами, домами, дачами, поездками за границу, санаториями и прочими привилегиями.
В 1991 году некогда славное издательство «Советский писатель» чуть ли не на последнем издыхании выпустило мою вторую книжку «Теневое движение».
Название связано с первым стихотворением о движущихся по стене теням, написанное под влиянием водки, температуры и самолюбия.
К тому времени я уже несколько лет не писал, поскольку перестал развиваться как поэт, а просто сочинять стало не в кайф.
Падал снег
На высокой нагорной земле
падал снег и ложился на тени
бедолаг, проходящих во мгле,
прораставших, как корни растений,
вверх и вниз, ибо не было сил
оторвать загустевшего взгляда
от скупых отчужденных могил
и ягнят оробевшего стада.
Падал снег изначально с небес
и под влажною тягой покрова
все теряло физический вес
и держалось лишь тяжестью слова.
Мы стояли, обнявшись во сне,
в забытьи, ощущая, чьи пальцы
на зрачках, и в какой тишине
обретают надежду скитальцы
галактических стран. Из прорех
в небесах на забытое стадо
падал снег, падал низ, падал верх
и листва недоступного сада.
Заблудший
Он заблудился в двух шагах от сна
но шел из города. За ним летели
на рванных крыльях спящая жена
и чуткое дыхание метели.
Но не догнали, сникли, разбрелись,
и вкось метнулась скользкая дорога,
и снежная растрепанная высь
мрачнела и тревожилась немного.
И было так уютно в небесах
душе заблудшей, что сгибался гулко
колючий ветер на его глазах
и затихал в сугробах переулка.
И не было уже пути назад,
все занесло, и звезды одолели
блуждавший тесный воспаленный взгляд,
густую боль в застывшем звонком теле.
Сторожа
Долог путь от заката к невесте
беглых снов, но собрались опять
в старом доме на проклятом месте
покаянные письма читать.
Молодые и страстные годы
пробежали, а люди стоят
на часах у порога свободы,
но молчат и дрожат невпопад.
И с другой стороны сторожат
душный мир, гиблый мор, липкий глад,
чуешь тесный нацеленный взгляд,
заклейменный отверженный брат.
И тебя, и меня сторожат,
и родных, и чужих – всех подряд,
и давно испоганили сад,
но стоят у заплеванных врат.