ППП – Психоз После Полуночи. Сборник рассказов - стр. 18

Я не в силах разглядеть прогнившую крышу её полуразрушенного жилища, скрытую под тёмной бурлящей водой, но вижу высокий тростник. Тот самый, что я воздвигла вокруг него когда-то давно. Даже мама не знала об этом. Не знала, что её глупая неразумная дочь, которой нужно было сторониться того места как огня, соорудила для самой себя ориентир. Чтобы я могла отыскать его. Возможно уже тогда, я понимала, что когда-нибудь мне придется зайти внутрь того дома. Да. Теперь у меня нет сомнений. Это я создала его. Тростник, что не растёт нигде более. Мне лишь нужно перебраться через него и забраться внутрь. Не уверена, что смогу выбраться из той чёрной воды, но так и должно было быть, наверное. Оттуда выплывет она или я. Но вероятнее всего, никто из нас. Я уже близко.

***

На этом записи обрываются.

Дневник неизвестной девушки по имени Марта, нашла та самая школьница, в классических блузке и юбке – вполне порядочная и прилежная девочка, что воткнула карандаш своей учительнице в шею перебив позвонки. Записи лежали на столе Галины Николаевны, и со слов обескураженной ученицы, в те минуты как будто мерцали. На титульном листе неразборчивым почерком было написано лишь одна фраза: Простите. Я не знала, что вы здесь ни при чём.

Но перед тем, как загадочные страницы были найдены, та девочка, как и все склонившиеся над телом бездыханно лежащей учительницы ученики, увидела, как рядом с трупом ни в чём не повинной Галины Николаевны возникло яркое свечение. Все они потом в один голос твердили, что из того свечения сформировался силуэт молодой незнакомки, на вид очень печальной и безгранично милой. Встав на колени, она мягко вытащила карандаш из шеи преподавательницы, после чего протянула над ней руки и засветилась ещё ярче. То свечение продолжалось всего несколько секунд, а потом неизвестная исчезла, а Галина Николаевна поднялась на ноги в полном замешательстве от разбегающихся от неё во все стороны детей. Больше Марту никто не видел.

Замедляю шаг у булочной. Глаз фиксирует старика, стоящего за прилавком в белом фартуке и колпаке. Он говорит с покупателями, на лице добродушная улыбка.

– Добрый день. Чего желаете? Три сдобных булочки и батон. Вот, пожалуйста.

Люди разговаривают с ним, но из его рта вырывается лишь хрип. Мне кажется, я знал его раньше, возможно бывал здесь, но вспомнить не могу. В памяти только картинка: шершавые, натруженные руки упаковывающие хлеб и пирожки в пакеты, и пустые грустные глаза, как у глубоко больной старой собаки.

Мимо меня пролетают машины, но мне, почему-то кажется, что я бегу быстрее. Всё вокруг потеряло привычные очертания, стало бездушным и пустым.