ППП – Психоз После Полуночи. Сборник рассказов - стр. 17
– Нет. Ты не получишь её. – Говорю я хромоногой ведьме и с резким звуком чвак, высовываю карандаш марки «Винус» с пометкой «м», что значит мягкий, из основания шеи ничего не соображающей Галины Николаевны.
Записка 13. Моя единственная встреча с реальной ведьмой.
Всё произошедшее далее, случилось не в реальности. Оно случилось в тумане, ибо только там я могла отыскать дом, укрытый от внешнего мира высоким тростником. Дом ведьмы. Вообще, я всегда знала, что она там прячется, просто отказывалась в это верить.
Всё это время она ждала, когда я осмелюсь на этот шаг. Осмелюсь лишить жизни живое существо. Ждала момента, когда из меня начнёт сочиться ненависть. Только так она могла попасть во внешний мир. Через мой необузданный гнев.
А я всё думала, с чего же мать тогда решила, что я думаю о ней? О ведьме? Ведь я не делала ничего плохого. Но так ли это? Или я просто стёрла из памяти всё то скверное, что натворила когда-то? Вполне могла. Я всегда была особенной девочкой. Просто не знала об этом. Девочкой способной озеленить весь лес, даже когда его уже поглотила глубокая мрачная осень. Я не могла смотреть на опадающие лепестки цветков. На увядающие листья деревьев. И куда более серьёзным потрясением для меня, как для неразумного, ничего не соображающего ребёнка, было осознание всепоглощающей неминуемой смерти всего, что окружало меня с первых дней моей никчёмной жизни. Осознание того, что у любого живого существа есть свой предел. Износ жизненных сил. Так не должно быть! – кричала я.
А как же тот день, когда я убила Вику!? Убила свою подружку и вместе с ней пол леса. Ты помнишь тех извивающихся от боли лисят, что умерли минутой позже?! – спрашиваю я себя. Да, помню. А ещё помню, как захлёбываюсь в бурной реке, а потом блюю какой-то чёрной жижей. Это всё она! Ведьма. Уже тогда, она пыталась жить во мне, но я изрыгала её существо из себя раз за разом. Это я породила её. Позволила жить во мне и окрепнуть. Позволила обрести плоть и кровь. Раз так случилось, я же её и уничтожу. И потому я до сих пор пребываю в темноте. Оставляю позади себя оцепеневшую во мгле и ужасе Галину Николаевну и рвусь вперёд – туда, где давно мне место.
Я в тумане, который за долгие годы моего взросления стал для меня родным. Мне вовсе не страшно из-за сгущающейся вокруг меня темноты. Так же, как не боюсь я и молний прорезающих ночное небо. Не боюсь я и птицы кружащей высоко в небе над моей головой, той, что преследует меня. Охотиться за мной. Только не сегодня. Сегодня, я не её добыча и она, как мне кажется, это знает. Так же, как и старуха, лежащая на старой прогнившей скамье. На её ногах и шее тяжёлый груз, а руки скрещены на груди. Те руки охраняют портфель с распускающимися синими астрами на нём. Теми самыми, что нарисовала мне мама, отправляя меня в школу впервые. Пока он пуст, но вскоре из него полезут руки, пытаясь дотянуться до своих тел. Навечно заключенные внутри него погубленные жизни.