Позывной Леон 2 - стр. 6

Но затем оно ожило.

Мои лёгкие сжались, когда желеобразная масса вдруг вытолкнула меня наружу.

Я вынырнул, как пробка из бутылки.

Сначала я просто плавал.

Плавал, как кусок мяса, брошенный в густую, пульсирующую слизь.

Но потом… начал тонуть.

Смрадная субстанция затягивала меня в себя.

Паника накрыла с новой силой.

Я пытался сопротивляться, но у меня не было конечностей.

И что ещё хуже – у меня не было сил.

Я выбрался из клетки, чтобы умереть здесь?

Последние мысли уже не были безумными.

Они были пустыми.

Они просто фиксировали реальность.

Я тону.

Мозг метался, искал выход.

Но каждый раз натыкался на глухую стену.

Ничего.

Тьма.

Обречённость.

Я даже не мог вспомнить своё имя.

Как выглядела моя мать.

Как я попал сюда.

Они всё стёрли.

Они отняли у меня даже это.

И тогда, в этом зловонном, медленно поглощающем меня чёрном море, появилось нечто.

Свет.

Я его увидел.

Свет – предвестник спасения?

Или смерти?

Обычно свет видят в конце тоннеля, когда человека спасают, вытягивают обратно.

Но у меня…

Это начало конца.

Он приближался.

Становился ярче.

Я слышал шорох.

Плеск.

Будто кто-то перебирает лапками по густой массе.

Что-то плыло.

Ко мне.

Свет поглотил меня.

И в следующий миг что-то мягкое, липкое и тягучее закрыло мне лицо.

Я не мог дышать.

Всё. Конец.

"Меня вернули."

Эта мысль вспыхнула в голове, обжигая сознание, и тут же сдавила грудь ледяным комком. Вернули обратно, в ту самую тесную каменную дыру, пропитанную болью и сыростью, к допросам, пыткам, издевательствам. Я не смог уйти. Не смог умереть. Меня вытащили и снова бросили в этот круг ада, где не существовало ни времени, ни надежды.

Но что-то было не так.

Меня снова тащили, как раньше, пинками и рывками, словно мешок с падалью, но воздух вокруг изменился. Стало холоднее, тяжелее, а вонь – еще насыщеннее, будто гниль здесь проникала в сам камень, просачивалась сквозь поры, вытекала вместе с каплями влаги. Но это был уже не тот застоявшийся смрад казематов. Здесь пахло иначе. Камни подо мной стали грубее, острее, и каждый толчок отзывался болью в спине и затылке, но даже она казалась уже не такой яркой, как раньше.

Я попробовал разглядеть, куда меня тянут, и понял, что нахожусь в какой-то пещере. Тусклый голубоватый свет, исходящий от неизвестных источников, мягко освещал стены, придавая им причудливый, почти неземной оттенок. Он не резал глаза, не давил, не слепил, а наоборот – плавно растекался по влажным камням, скользил по изможденному телу, вызывал странное, забытое ощущение тепла. Я не помнил, когда в последний раз испытывал что-то подобное.

Меня тянули дальше, веревка, грубо затянутая вокруг пояса, впивалась в кожу, оставляя кровавые борозды, но это было ничто по сравнению с тем, что мне уже довелось пережить. Я подскакивал на выступах, перекатывался, ощущая, как камни впиваются в бока, разбитую кожу, но не обращал внимания. Это была не та боль. Это не были раскаленные иглы под ногти, не были иглы в позвоночник, не были холодные скальпели, разрезающие плоть в поисках чего-то, что я сам не понимал. Это была просто боль, обычная, земная, не вытягивающая душу с каждым выдохом.