Позывной Леон 2 - стр. 25

Агарт не был разговорчив. Та вспышка откровенности, что произошла в нашу первую встречу, была, вероятно, самой длинной беседой, которую он позволил себе со мной. После этого его речь свелась к коротким приказам: иди туда, отнеси это, приготовь ужин. Он уходил рано, если это вообще можно было назвать утром, а возвращался тогда, когда я уже спал. Я знал о его присутствии только потому, что, просыпаясь, находил новую записку с поручениями, которые выполнял в течение дня.

Сначала я боялся выходить наружу. Первый шаг дался трудно. Но когда я всё-таки сделал его, оказалось, что снаружи было проще, чем я думал. Необычно, но не смертельно. Никто не нападал, не следил, не пытался причинить вред. По улицам ходили люди, галдели, торговались, смеялись, ссорились – обычная жизнь, насквозь пропитанная грязью, но всё же жизнь.

Я не понимал. Я не знал, почему Агарт меня спас. И не решался задать этот вопрос.

Шло время, я восстанавливался, а по ночам, когда тело наконец переставало дрожать от усталости, пытался достучаться до Ира, вернуть хотя бы крошку своей силы, которая была выжжена, выбита из меня там, в казематах.

Но всё было напрасно.

Ошейник, словно чёрный замок, держал меня на привязи, не давая пробудить то, что я знал – что должно было быть внутри.

Я пытался снова и снова, но каждый раз ощущал только жгучую, ледяную боль, как если бы что-то безжалостное сдавливало горло, мешая даже мысленно дотянуться до прежней силы. Я пытался, но однажды сдался.

Теперь я не пытался выбраться, а просто выполнял поручения.

В основном я носил вещи из дома Агарта в разные части города. Иногда это были сложные металлические конструкции, форма которых казалась мне бессмысленной, иногда протезы для тех, кто потерял конечности. Когда я приносил их, получатели кланялись и благодарили, но никогда не отдавали ничего взамен.

Зато лавочники и торговцы, которым я приносил товары или заказы, вели себя иначе. Они морщились, скалились, старались что-то вернуть обратно, торгуясь, будто рассчитывали, что я соглашусь обменять их «неподходящий товар» на что-то другое. Вначале я возвращал обратно то, что мне передавали, но Агарт лишь молча смотрел на меня, долго, пристально, затем сам брал этот свёрток и относил его обратно, не говоря ни слова.

Я не понимал почему, но вскоре догадался – это торг. Необычный, странный, но торг. Они проверяли меня, пытались сломить, но однажды, когда я, стиснув зубы, не отступил, всё изменилось.

Я начал торговаться, не позволяя втолкнуть мне обратно то, что принёс. Я чувствовал, как продавцы меняются в лице, как начинают избегать моего взгляда, как вместо насмешки в их голосе появляется доля опаски. Я не сдавался, не отступал, заставляя их соглашаться на то, что передал им Агарт.