Пожиратель нечистот - стр. 15
– Убедился? – Игорь обвёл взглядом комнату, указывая на то, что он не врал про ритуал. – Теперь оставь меня одного. Можешь дежурить под окнами. Второго выхода отсюда нет. Даже можешь подпереть входную дверь. Бежать некуда.
– Посмотрим.
– Делай что хочешь, но лучше не подсматривай. Я сам не знаю, чем это может мне или тебе грозит, но чувствую будет правильно, если я встречусь с демоном один на один. Дверь ты завалишь, погреба здесь нет, – можешь убедиться, – а в единственное окошко я при всём желании не пролезу.
Гришин, не выпуская из рук оружия, обошёл избу, заглянул во все углы, проверил стены, пол, потолок, убедился, что просто так сдриснуть из развалюхи не удастся. Пока он обшаривал всё кругом на предмет тайников, Игорь присел на единственный стул, вплотную придвинув его к зеркалам.
– Я ухожу, буду ждать во дворе. Дверь я подопру. Станет плохо – кричи, я услышу. И не думай со мной играть. В тёмную избу я не войду и пока не увижу тебя сидящем напротив двери – тоже. Усвоил?
Игорь ничего не ответил: пуля прошла навылет, прошив икру насквозь, повязка из разорванного надвое рукава его рубашки, наложенная им ещё там, на месте драки, после того как мент ему поверил, теперь больше давила, чем помогала и облегчала боль. Вообще нога дёргала, горела, отекала воспалением. Нужно было спешить. Следователь ушёл, оставив его одного. Послышался шум – это, значит, следак завалил дверь, запер его. Игорь встал, щёлкнул крышкой зажигалки; появился синий язычок газового пламени. По очереди зажёг свечи, выключил верхний электрический свет, сел, постарался сосредоточиться.
Рана мешала, отвлекала на себя внимание. Желание освободиться оказывается выше. Он успокаивается: боль на облаке уплывает из тела под потолок избушки и там застывает коричневой, ворчащей дождевой тучкой. Впрочем, Марков сразу забывает о ней. Встав между зеркалами, всматривается в отражения себя, убегающие в тёмную бесконечность. Пляшут язычки кошачьих зрачков свечных огоньков, множатся в зеркалах, играют, тают. Рот Игоря открывается и закрывается сам собой. Что-то начинает происходить. Раздаётся подвывающий оперным ветром чистый голос, выходящий из нутра Игоря, но ему не принадлежащий, он высок и глубок, как у розовощёкого юнца девственника, и мрачен, как у столетней старухи – потомственной ведьмы. Окончания слов тонут в лёгкой вибрации хрипотцы. Игорь напевно выдыхает:
Свеча горит, смерть призывает
Одно мгновенье в сорока
Ворота скрежет открывает
Петля хватает дурака
В гробу мертвец глаза откроет
Рога покажет хитрый чёрт