Поймать балерину - стр. 34

Ветер мгновенно проник под распахнутые полы пальто, и я  тут же промерзла до костей. Быстро запахнув полы,  протянула блузу и шаль женщине. 

- О… Спасибо вам! Спасибо! 

Она начала торопливо кутать малышку, хнычущую от боли в руках и ногах. 

- Разотрите ей ножки и обмотайте шалью, - посоветовала я, вспоминая, как сама мерзла зимними парижскими ночами в своей плохо отапливаемой каморке. 

- Ох, добрая вы душа, Анни, - покачала головой Мадлен, - вот и мой месье Борчик был…

Я плотнее запахнулась в пальто, сунула руки в рукава и прижалась к рыжеволосой болтушке, бессовестно пользуясь теплом ее тела. 

Закрыла глаза, стараясь вспомнить что-то приятное. Отвлечься от ужасающего холода, тяжелого плеска волн за бортом и мыслей о скорой смерти. 

Вспоминался все тот же холодный Париж. 
Правда, тогда я не мерзла. Некогда было мерзнуть. 
Дягилев принял меня во второй состав, на подтанцовку к примам. 
Как я радовалась, Боже мой! 
Не каждая танцовщица имела возможность видеть в живую, да еще и репетировать в одном помещении с такими яркими балетными звездами, как Павлова, Карсавина, Больм, Нижинский! 
Это был незабываемый опыт, непередаваемые ощущения! 
У меня эти люди вызывали одновременно восхищение, страх, зависть и отчаяние. 
Последнее – потому что, глядя на них, я отчётливо понимала, насколько прав Артур. Мне никогда не достичь их высот. 

Это были времена счастливые и одновременно несчастные. 
Артур оставил меня в покое, он , наверно, что-то пытался сделать, как-то испортить мою репутацию, но Дягилев, принимавший все решения по составу труппы, с ним не общался и не принимал во внимание его доводы. 
Мне было известно про подковерную возню, затеянную моим первым мужчиной, все же артисты мало что способны удержать в тайне, и от осознания своей слабости делалось больно. 
Как я могла ему поверить?
Как могла не увидеть в нем обыкновенного альфонса? 
Может, потому что не считала себя никогда лакомой целью для подобных мужчин? Я все же очень плохо знала мир, проведя десять лет своей жизни за закрытыми дверями пансиона. 
Только потом я поняла, что Артур меня практически воспитывал под себя. Внушал, что хотел, обучал, чему хотел. Он внушил мне, что я могу быть знаменитой танцовщицей, водил на балеты и тайком показывал чудесные и редкие даже в Париже записи выступлений русских балерин. 
Он все делал для того, чтоб я считала его самым близким человеком, своим учителем, единственным, кому следовало доверять. 
И он добился своего. 
Следующим логичным шагом была наша любовная связь. 
И она случилась в итоге. Пусть не так скоро, как того хотел Артур, но я все же сдалась.