Поворотные времена. Часть 1 - стр. 42

человека, без удовлетворения которой жизнь – частная, государственная, высшая – не в жизнь для него. Что же это такое? – Каждодневные беседы о благе. Беседы! – То есть, говоря без обиняков, величайшее благо, по Сократу, не в том, чтобы быть добродетельным (пусть и уразумев, что значит быть добродетельным, в результате тщательных размышлений), не в том, чтобы жить в благоустроенном государстве (пусть законы этого государства и выяснены долгими трудами глубокомысленных политологов), не в том, чтобы почитать бога в культовом богослужении (пусть это почитание и просветлено вдумчивыми богословами), а единственно только в том, чтобы беседовать, каждодневно, снова и снова беседовать о добродетели, благоустройстве, благочестии. О воспитании, здоровье, красоте. О бытии. О мышлении, знании, истине. О самой беседе…

Философия твоя, Сократ, – пустая болтовня, простительная мальчишкам, но для зрелого мужа смешное и постыдное ребячество, заслуживающее кнута, скажет знаток жизни, вроде Калликла, весьма живописного персонажа из диалога «Горгий» (Gorg. 484 с – 486 d).

Философия должна, в конце концов, привести к ясной, однозначной и общезначимой истине, которой можно было бы руководствоваться в жизни, а не мудрить попусту, не играть в бисер, не пудрить мозги мелочными придирками и софизмами, каждый раз снова ставя под вопрос то, что «выработано человечеством», скажет ортодокс (тот, кто мнит себя обладателем правильного мнения). Верная философия должна иметь силу воплотиться в жизнь, быть практической (а не профессорской) философией. Сам Платон ведь прослыл такого рода оппонентом собственного Сократа. Разве он не строил в уме идеальное государство, не устанавливал для него законы? Разве он не поехал в Сиракузы, к тирану Дионисию, потому что хотел осуществить продуманное им на деле (Epist. VII 328 с)? «Мне, – откровенно пишет он, – было очень стыдно перед самим собой, как бы не оказалось, что я способен лишь на слова, а сам добровольно не взялся бы ни за какое дело» (ibid. Пер. С.П. Кондратьева).

Primo vivere, deinde philosophari – прежде жить, потом философствовать, – скажут иные философы жизни. Отдайтесь самой жизни, она умнее нас с вами, не впутывайте своей рациональной глупости в бессмертную суть вещей. Философия может быть только «приправой к жизни» (Б. Пастернак).

И многие еще пожмут плечами, потому что, в самом деле, можно, конечно, и побеседовать, и поразмышлять, для того чтобы потом… но беседовать ради самой беседы (благо ведь само-цельно), думать, чтобы думать?! А ведь если сократическая беседа, как утверждает Сократ, само высшее благо, то не только она ведется ради себя, но и все дела в мире ведутся – ради нее что ли? Мир, государство, воспитание, частная жизнь должны быть устроены так, чтобы я имел место и время каждодневно вести свои беседы. Вот ведь на что претендует Сократ, ни больше, ни меньше.