Повитель - стр. 23
С Бородина градом катился пот. Сидели они оба красные, разопревшие, будто только из бани.
– А говорил на днях – единственное богатство в доме, – хрипло начал было Зеркалов, поднимая руку с золотым кольцом на пальце, но тут же понял, что не к месту об этом, уронил кулак на колени и попытался улыбнуться. – А ты – гусь, Бородин. Люди и не подумают, что у тебя… это самое… водится…
– Зачем им думать-то, Гордей Кузьмич! Знаем ты да я… Нам ведь жить… И надо как-то половчей…. Так как же, Гордей Кузьмич?.. – шептал Бородин, перегнувшись к старосте через весь стол, залитый вонючим самогоном, купал в нем широкие смятые рукава ситцевой рубахи и редкую бороденку.
Зеркалов молчал, сидел, покачиваясь, на стуле. А старик ерзал на своей табуретке, вздрагивал.
– Ты, Бородин, понимаешь, что я… это самое… как служебное лицо, могу тебя… – начал наконец Зеркалов, приподнимая голову.
Но старик не дал ему договорить, трясущимися руками стал совать в широкую ладонь Зеркалова плоский тяжелый медальон.
– Господь с тобой, Гордей Кузьмич! Возьми и… с богом… Я – что? Понятия, конечно, не имею большого… А только хотел… И тебе ведь жить надо…
И сразу замолчал Бородин, когда почувствовал, что пальцы Зеркалова дрогнули и крепко зажали его подарок…
После ухода Зеркалова Петр молча бросил на лавку тулуп, подушку и лег, отвернувшись лицом к стене.
Арина гремела посудой, убирая со стола. Вздохнув, она проговорила:
– Господи… Пропадем мы… Выдаст он тебя, староста-то…
Петр Бородин тотчас перевернулся на лавке, сбросил ноги на пол.
– Чего каркаешь? Ну!
– Не ори, душегуб… Вот спросят у тебя – где взял…
– Спросили бы уже, кабы… Зеркалов не дурак, чтоб… спрашивать. Какая ему корысть?
Гришка свесил голову с печки, посмотрел на отца, потом на мать и снова лег.
– И нам корысти-то с фигу. Вон сколько ему опять отвалил… – проговорил он, натягивая на себя старый зипун.
– Ты – указывай мне! – прикрикнул отец. – Забрался на печь, да голову еще под зипун. А ну, как туда, где Андрюшка Веселов… А теперь, может, так и пролежишь…
– Обманет он тебя, вот что, – буркнул Гришка.
– Не должно… Совесть он имеет али нет? Я ему еще серьги в карман сунул незаметно. Дома найдет, подумает кой-что… Сказано ведь: данное людям тебе же отдастся… Спи давай…
Надеялся Петр Бородин, обдумывая свои планы на жизнь, что жадный до денег Гордей Зеркалов не только поможет избавиться Григорию от призыва в армию. Будет староста ему самому какой-то защитой от людской молвы, любопытства и зависти, которая неминуемо поползет по Локтям, едва он начнет разворачиваться… И не ошибся.