Повести и рассказы - стр. 20

– Решением губкома, – громко, так, чтоб все слышали, произнес Коган, – за саботаж декретам советской власти и открытое вооруженное сопротивление ваш монастырь закрывается. Все его имущество передается в руки законной власти рабочих и крестьян. Зачинщиков сопротивления приказано арестовать.

Настоятельница спокойно выслушала Когана и сказала:

– Наше оружие – молитва и крест. А зачинщица этого, как вы изволили выразиться, «вооруженного сопротивления», я одна, а больше никто не виноват.

– Мы сами разберемся, кто виноват, – криво улыбнулся Коган и, повернувшись к солдатам, приказал: – Арестовать ее и в машину.

Матушка игуменья повернулась к сестрам и поклонилась им в пояс:

– Простите меня, сестры, за то, что была строга с вами. Бдите и молитесь, Бог даст, скоро увидимся.

Послышались всхлипы и причитания монахинь. Монахиня Феодора решительно вышла из толпы и тоже поклонилась сестрам:

– Простите и меня, я с матушкой игуменьей пойду.

Красноармейцы вопросительно глядят на Когана.

– Ее, ее непременно надо арестовать, товарищ Коган, – закричал, подскакивая к Феодоре, матросик, – эта стерва всеми руководила, когда нас выталкивали из собора. Между прочим, мне самолично чем-то тяжелым двинула, чуть не убила. – При этих словах он указал на свой синяк.

Коган ухмыльнулся, глядя на подбитый глаз матроса, и распорядился:

– Эту тоже под арест.

Красноармейцы повели монахинь к машине. Игуменья повернулась к Феодоре и вполголоса спросила:

– Чем это ты, мать Феодора, бедолагу двинула?

– Да так, что под рукой было, – смущаясь, ответила Феодора.

– Что же у тебя под рукой было? – продолжала интересоваться игуменья, садясь в автомобиль.

– Наша монастырская печать, матушка, – ответила Феодора, – она же ох какая здоровая да тяжелая.

Настоятельница засмеялась:

– Значит, припечатала антихристу?

– Сподобилась, мать игуменья, – улыбнулась ей в ответ Феодора.

Конвоиры с недоумением переглянулись, видя, что монахини улыбаются.

Коган, постучавшись, вошел в кабинет секретаря губкома. Садовский встал и, выйдя из-за стола, крепко пожал ему руку.

– Проходи, товарищ Коган, садись, есть к тебе вопросы. Я доложил в ЦИК[12], что работа по изъятию церковных ценностей прошла гладко. Но Владимир Ильич недоволен результатами. В ЦИКе считают, что мало ликвидировано контрреволюционного церковного элемента. Монастырь закрыли, а где монахини?

Коган устало присел к столу и, сняв кожаную фуражку, пригладил волосы рукой.

– В монастыре, товарищ Садовский, было сорок пять монахинь. Настоятельница и казначея арестованы, сидят у нас в подвале ЧК