Повесть о доме Тайра - стр. 86

Слух об этом дошел и до государя Го-Сиракавы. «О жалость! Значит, несчастные еще живы!» – промолвил он, взглянув на ступу, и пролились августейшие слезы. Вскоре показали ступу и князю Сигэмори, а тот показал ее своему отцу, Правителю-иноку.

Какиномото Хитомаро[235] пел о лодке, что исчезает за островом, Ямабэ-но Акахито[236] сложил песню о журавлях, улетающих в прибрежные заросли камыша; бог Сумиёси воспел ветхие кровли храма[237], бог Мива в песне рассказал о вратах из древа криптомерии…[238] С тех пор как в древности бог Сусаноо сложил первую песню танка[239], многие боги поверяли стихам все богатство своих чувств и душевных стремлений. Песня движет людскими сердцами, приводя их в волнение[240]. Сам Правитель-инок при виде ступы обронил, говорят, несколько сочувственных слов – ведь и у него, как-никак, в груди было сердце, а не камень, не деревяшка![241]

Сам Правитель-инок преисполнился жалости к Ясуёри, прочитав стихи, вырезанные на деревянной ступе, и все жители столицы, благородные и низкорожденные, старцы и юноши, твердили наизусть эти строки. И впрямь, разве не великое чудо, что одна из тысячи этих ступ – а ведь были они, наверное, совсем крохотного размера! – достигла столицы, доплыла из мест, таких отдаленных! Не иначе как тоска Ясуёри оказалась столь чудотворной!

Давным-давно, когда ханьский государь У-ди пошел войной на варваров-сюнну, во главе войска сперва поставили полководца Ли Лина, дав ему под начало триста тысяч всадников. Но силы были неравными, варвары были сильнее, и ханьское войско все полегло. Мало того, сам полководец Ли Лин живым попал в плен к предводителю варваров.

Тогда вновь отрядили против варваров войско в пятьсот тысяч всадников во главе с полководцем Су У. Но и этих воинов оказалось недостаточно, варвары вновь одержали победу и захватили более шести тысяч пленных. Они отобрали шестьсот тридцать самых выдающихся воинов, в том числе и Су У, каждому отрубили ногу, а затем прогнали их прочь. Некоторые умерли сразу, другие – спустя недолгое время. В живых остался один Су У.

Одноногий калека, он скитался в полях, подбирая плоды деревьев, весной собирал съедобные корни болотных трав, осенью – опавшие колосья в полях и тем кое-как поддерживал жизнь, хрупкую, как росинка. Дикие гуси, во множестве гнездившиеся на равнинах, привыкли к нему и перестали его бояться. «А ведь они каждый год улетают на мою родину!» – с тоской думал Су У; и вот, написав в письме обо всем, что было у него на сердце, он привязал это послание к крылу дикого гуся. «Береги же мое письмо и доставь его императору!» – сказал он и с этими словами отпустил птицу в небо.