Повесть о доме Тайра - стр. 64
– Не убивайся так! Надейся на тестя моего, сайсё. Что бы там ни было, а жизнь мне он вымолит! – утешал ее Нарицунэ, но кормилица, не стыдясь людей, плакала и ломала руки.
А меж тем из усадьбы Тайра непрерывно слали гонцов, требуя скорейшего прибытия Нарицунэ.
– Делать нечего, поедем! – сказал сайсё. – Посмотрим, может, и обойдется!
И они отправились вместе, в одной карете.
Долгие годы, со времен Хогэн и Хэйдзи и вплоть до нынешних дней, отпрыски рода Тайра знали лишь веселье и радость и не ведали ни страданий, ни скорби. Только этому сайсё, по милости неразумного зятя, теперь впервые пришлось изведать горе!
Приблизившись к Восьмой дороге, они вышли из кареты и сразу же попросили доложить о себе. Но Правитель-инок распорядился не допускать Нарицунэ в усадьбу и отвести в один из самурайских домов неподалеку. Сайсё один прошел в ворота, а Нарицунэ тотчас же был окружен самураями и взят под стражу. Нетрудно представить себе, какая тревога охватила душу Нарицунэ, когда его разлучили с сайсё, на которого он только и надеялся!
Сайсё остановился у главных ворот, однако Правитель-инок даже к нему не вышел. Тогда сайсё передал через самурая Гэндаю Суэсаду:
– Я горько раскаиваюсь, что породнился с человеком, недостойным подобной чести, но сделанного уже не воротишь! Дочь моя, которую я выдал за него замуж, сейчас в тягости и хворает. С сегодняшнего утра, когда случилось это несчастье, стало ей и вовсе худо, – кажется, она вот-вот распростится с жизнью… Прошу вас, на время доверьте мне этого Нарицунэ: я, Норимори, возьму его на поруки, и для этого нет, как я полагаю, особых препятствий! Я сам догляжу за ним и, ручаюсь, не допущу никакой промашки! – так сказал сайсё, и Суэсада отправился к Правителю-иноку передать его слова.
– Норимори, как всегда, ничего толком не понимает! – воскликнул Правитель-инок и даже не удостоил брата ответом. Лишь позднее он велел передать: – Дайнагон Наритика задумал погубить весь наш род Тайра и ввергнуть государство в новую смуту. А Нарицунэ – старший сын и наследник этого дайнагона. Чужой ли, родной ли – просьбы тут неуместны! Если б заговор их удался, они бы тебя не пощадили!
Суэсада, возвратившись к сайсё, передал эти слова, и тогда сайсё в отчаянии сказал снова:
– Со времен Хогэн и Хэйдзи я во многих сражениях грудью заслонял князя и не раз готов был пожертвовать жизнью ради его спасения. Я и впредь намерен защищать его так же, как раньше. Пусть я стар, зато есть у меня много молодых сыновей – они будут ему надежной опорой! Я прошу доверить мне Нарицунэ на короткое время; если князь не согласен, значит он считает меня вероломным и двоедушным. Для чего же мне жить в миру, если я недостоин доверия? Распрощусь же навеки с князем, приму схиму, уйду от мира, затворюсь где-нибудь в глухом горном селении и предамся молитвам о спасении души в мире ином! Нет ничего бессмысленнее нашей суетной жизни! Пока живешь в этом мире, душой постоянно владеют желания, но желания не сбываются – и тогда рождается гнев и ропот… Так не лучше ли, отвернувшись от этой юдоли скорби, вступить на путь истины? – так говорил сайсё.