Поваренная книга волшебной академии - стр. 11

- Не такие уж они и нерушимые, - парировал я. Огастас усмехнулся.
- Вот именно. Она потихоньку их разрушает. Скажи, малыш Джонни, откуда в ней такая сила? И как был силен тот, кто их создал, эти оковы?
- Об этом я и хотел тебя спросить, - произнес я. Разговор потихоньку выпивал из меня силы, а во взгляде Огастаса теперь ощущалось голодное нетерпение. Когда ты всматриваешься во тьму, она смотрит на тебя тоже – и в этом нет ничего хорошего.
Хорошо, что у меня было достаточно сил, чтобы ей противостоять.
- Ладно, - негромко произнес Огастас, и огонь в его глазах почти угас, словно он опустил веки, задремав. – Слушай, малыш Джонни, слушай! Иногда бывает так, что из самых глубоких подземелий ада выползают те, кто ищет жертв среди людей, выполняя их самые заветные желания, высказанные в порыве гнева и буре чувств. Та, которой ты интересуешься, была проклята самым страшным проклятием, родительским! За то, что в центре ее души была магия – великая и темная.
На полках зазвенели пробирки, во всех углах зашевелились и ожили тени – густые, многорукие – потекли по мрамору пола вперед, к моим ногам. По лаборатории прошел тревожный ветер, повеяло холодом, и я отстраненно подумал: неужели мой отец, завещая череп академии, в самом деле думал, что кто-то, кроме меня, рискнет задавать ему вопросы?
Любому другому эти тени отгрызли бы ноги – но они испуганно скользнули в сторону, едва прикоснувшись к подошвам моих ботинок.
А родительское проклятие – это плохо. Это и в самом деле очень плохо. В отличие от остальных проклятий, его невозможно ни снять, ни разрушить, оно развеивается само после смерти носителя. Майя Морави умрет, и проклятия не станет.
Я не хотел, чтобы она умирала. Я вообще никому не желал смерти.
- Я вижу много смерти – и так же много любви, - продолжал Огастас. – Ее любили, и это придавало ей сил. И если любви в ее жизни будет больше, чем смерти и мрака, она сможет прожить до глубокой старости и не принесет вреда ни себе, ни другим. Самое главное – не совать пальцы туда, где может оторвать руку. Это уже тебя касается.
Я понимающе кивнул, и Огастас расхохотался.
- Не грусти, малыш Джонни! Съешь лучше пончик! Они у нее отменно получаются!