Потому что ты моя - стр. 5
В ужасе мотаю головой и вжимаюсь лопатками в сиденье. Нет, если я открою, то, возможно, коснусь его, и тогда…
— Я сказал, открой! — кричит он и изо всех сил лупит ладонью по стеклу, а я жмурюсь. Нет, это не мой Руслан. Он остался на берегу Средиземного моря, в лучах золотистого солнца, в соленой воде, ласкающей кожу, в на белоснежных простынях, пахнущих любовью. Его нет. Все затерялось в прошлом. Это просто кошмар.
Я так плотно сжимаю глаза, что меня ослепляют разноцветные фейерверки. Шум в ушах нарастает, пальцы дрожат, да меня уже всю трясет. Я моргаю, когда больше не могу не смотреть, и, заметив Владимира, выходящего из дома, наконец выдыхаю. Хотя бы немного. Все сейчас закончится, а завтра будет новый день. Все закончится, и я снова буду зализывать раны, но подальше от него. Подальше от всего этого.
Владимир зовет Руслана, и тот обходит машину со стороны капота, направляясь к нему. Они ругаются. Яростно. Пылко. С жаром. И я невольно вскрикиваю и прикрываю рот, когда Владимир дает сыну пощечину, а ее фантомный звон оглушает меня. За два месяца совместной работы я ни разу не слышала, чтобы он даже голос на кого-то повышал, не то что… боже, что должен был сказать Руслан, чтобы заслужить это? Мне страшно. А он молча потирает лицо, сплевывает на асфальт и быстрым шагом возвращается в дом, больше не взглянув в мою сторону.
Осторожный стук в водительскую дверь слишком разительно отличается от требования Руслана. Я бы с удовольствием пряталась в одиночестве и дальше, но тянусь к панели и открываю Владимиру. Все потом, когда запрусь в четырех стенах съемной студии и позволю себе выплакать ком, застрявший в горле.
— Соня, извини, что ты стала свидетелем подобной сцены. Не так я хотел провести это утро, — пристегиваясь ремнем безопасности, говорит совершенно будничным тоном Владимир. Он осторожно берет мою ладонь и, поднеся к губам, едва ли ощутимо целует. Его губы теплые, как и улыбка, с которой он на меня смотрит, щетина лишь слегка царапает кожу. Мне даже почти приятно. Владимир очень привлекательный мужчина, половина офиса сохнет по нему, а вторая половина — мужчины. Но я какая-то неправильная, изувеченная и зависимая, потому что могу сейчас думать только о его сыне. Если бы Руслан наговорил ему гадостей обо мне, если бы рассказал о нашей связи, его отец вел бы себя со мной по-другому, ведь так?
Я робко киваю и отворачиваюсь, чтобы пристегнуться и скрыть подступающие слезы. Все, о чем я сейчас могу думать, так это не о нежности Владимира и не о предстоящей работе на объекте, которую я так ждала. Я могу думать лишь о том, что Руслану очень идет фамилия Платонов. И о том, что, если бы я знала ее, все сложилось по-другому. Я бы изначально не согласилась на работу в фирме его отца, каким бы заманчивым это предложение не казалось.