Потерянные в прямом эфире - стр. 17
Сегодня я долго стояла возле ледяного парапета Патриаршего моста, кутаясь в ворот пальто, которое никак не желало спасать от пронзительного ветра. Стояла и смотрела вдаль на просыпающийся город, смутно надеясь на то, что вместе с восходом солнца придёт понимание, что всё случившееся — всего лишь сон. Один сплошной страшный сон, материализовавшийся откуда-то из прошлого.
Солнечные лучи неумолимо пробивались сквозь толщу облаков, разгоняя остатки ночной темноты.
Заледеневшие пальцы уже практически потеряли чувствительность, но я не сходила с места, дожидаясь неизвестно чего. «Чего» не произошло. На улице было пустынно, и лишь один храм с упрёком смотрел на меня своими слепыми окнами, словно намекая на то, что нет мне спасения.
После, отогреваясь в машине и ловя покрасневшими ладонями горячий воздух печки, я наконец-то поняла, что лёд внутри меня уже ничем не растопить.
Времени заехать домой перед встречей в «Элефанте» мне хватало с лихвой, но соблазн спрятаться в квартире и запереться на все замки, повторяя: «Мой дом — моя крепость», был слишком велик. Это была слабость, за которую я сама же себя презирала.
К кофейне я подъехала за час до назначенного времени. Сидела в машине на парковке и жадно всматривалась в лица прохожих, которых этим морозным утром было не так уж и много. Не знаю, чего боялась больше: что узнаю его или же наоборот… Какой он? Арсений. Четырнадцать лет.
Я помнила его совсем маленьким, таким, что помещался на сгибе одной руки, которая неизменно тряслась у меня в страхе сделать что-нибудь не то. Тогда он был очень громким и неугомонным, впрочем, как и все младенцы в первые месяцы своей жизни. Игорь утверждал, что эти качества ребёнок унаследовал именно от меня. Но мы оба знали, что он врал в попытке создать хоть какую-то связь между нами. На мой же циничный взгляд дети априори были такими: ревущими и изматывающими донельзя. Мозгов не обвинять в этом ребёнка мне, к счастью, хватало, зато Ключевскому доставалось сполна. И моего холодного презрения, и ядовитого раздражения.
Поэтому всё было к лучшему. Так было правильно. Так было нужно…
Двери кофейни распахнулись ровно в десять. Выбивая мерную дробь своими каблуками и вежливо кивнув официантке, я прошлась по залу в поисках того места, которое когда-то было «нашим». За пятнадцать лет здесь изменилось всё: обстановка, интерьер, расположение столов, люди… Неизменными остались лишь название и обрывки воспоминаний, что до сих пор бередили мою душу.
Поскольку я была единственным посетителем, девушка с меню появилась почти сразу же, стоило мне повесить пальто на вешалку и устроиться за столиком. Не притронувшись к деревянной планшетке с глянцевыми листами, попросила принести мне кофе — скорее, приличия ради, чем из серьёзного намерения выпить его. У меня вообще гарантии не было, что хоть что-то сейчас проглотить смогу.