Потапыч - стр. 24

На моё появление, точнее, на скрип двери, народ отреагировал взглядами, а тип за стойкой прищурился, обернулся и что-то сказал через плечо. И, из-за двери за его спиной, показалась вытирающая тряпкой руки тётка, направившаяся ко мне. Тряпка была повязана как у половых, так что что-то типа “официантки”. Дождался, не сходя с места, когда она доколыхается до меня:

– Добро пожаловать, господин, – слегка присела она, склонив голову в этаком подобии книксена. – Чего изволите? Перекусить? Отдохнуть? – на последнем она заколыхала сиськами.

Как-то вот при всём при том, что я не любитель истощённых вобл, данная мадама у меня никак не вызывала “огня в чреслах”. Жирновата, внешне – старовата, да и с прыщавой сальной кожей. И не слишком чистоплотна, до кучи. Может быть и достаточно молодой – косметики нет, условия жизни в средневековье тяжёлые, да и “жирный эталон красоты”, но мне от понимания причин не легче.

– Перекусить. Переночевать, – не стал я упражняться в красноречии.

– Как пожелаете, господин…

– Потапыч, – представился я, потому что назваться, приходя в дом – было не просто нормально, а НУЖНО.

Судя по памяти Михолапа, по крайней мере. Правда, называться полным именем, титулом и прочим – только там, где место этого “заслуживает”. Но, например, всплыло воспоминание, где Михолап заходил в пейзанские дома (по разным надобностям). И даже там, несмотря ни на что, представлялся, правда, косвенно: мол так и так, благородному Потапычу желается – ну и варианты, от воды напиться, до сексом потрахаться.

Ну и представиться я представился, а остальное в придорожном трактире явно лишнее.

– Счастье посетило наш дом с вами, – последовал ещё один поклон. – Извольте проследовать за мной, господин Потапыч, в чистый зал.

Я последовал, внутренне отметив, что слово “изволить” дамочке явно не привычно. Точнее, произносила она его правильно, часто, но как “модное” слово, выделяя интонациями и прочим, даже глаза пучила каждый раз.

А вот то, что меня сразу “раскусили” в плане аристократичности – скорее всего, работа толстяка-хозяина. Не коробейник, “глаз набит”, скорее всего, даже не по одежде, а по позе и осанке определил: телу было комфортно ходить распрямлённым, да и голову высоко держать.

Чистой залой оказался просторный балкон на полуторном этаже зала, тоже не слишком забитый, но уже со столиками на четыре персоны и стульями. Заняты были всего два: за одним сидела троица средних лет, в однотипной чёрной одежде типа сюртуков. Кто такие – память ответа не дала, но точно не оборотни и не аристократы – было с чем сравнивать. За вторым занятым столиком сидела парочка, мужчина и женщина, от которых… ну чувствовалось, что они не простые люди. Это не говоря о том, что столик был ярко освещён каким-то кристаллом, свисающим на цепочке с потолка, тогда как у троицы – подсвечник на три свечи на столе, не более.