Размер шрифта
-
+

Потапыч - стр. 23

Под эти мысли я дотопал до довольно крупного, расчищенного от леса поля, на перекрёстье аж шести (или трёх, вопрос точки зрения) дорог. Двухэтажное, каменно-деревянное здание с надписью на доске “Трактир” разместилось у дороги. Коновязь, не пустая, открытая… каретная? Тележная? Ну в общем, крыша-навес над телегами и даже какой-то пролёткой, естественно распряжённой. Единственное, что меня останавливало, это вопрос денег. Впрочем, рука рефлекторно скользнула под меховой ремень, не менее рефлекторно вытащила оттуда маленький полотняный мешочек, позвякивающий металлом. Ревизия имущества и память подсказали, что хоть отсвечивающие золотом и серебром монетки невелики, но имеют весьма высокую покупательную способность. Так что на ночлег и пожрать – точно хватит. А то из-за отсутствия второго – живот сводит. А первое я предпочту делать не в лесу, кишащем призрачными рысями (не точно, что кишат, но предполагать такое нужно) и ордами сапогокрадов, а в нормальной кровати, желательно мягкой и чистой. И помыться не помещает – тут и я, и память Михолапа сошлись на все сто, на тему гигиены.

Так что, убрав кошель, я просто толкнул в заведение с вывеской “Трактир”.

5. Кошачья диверсия

Помещение было полутораэтажным, деревянным и закопчённым, с прямо-таки каноничной люстрой из колеса: то есть, в большинстве своём, полутёмное. Но с полуторного этажа, не всего, а одного места, пробивался более яркий свет, причём ещё и явно не от огня. Последним я заинтересовался, но отложил разбор “а что это там светит?” на потом.

Нижняя зала, несмотря на полумрак (хотя моргнув пару раз, я стал видеть чуть ли не лучше, чем на свету – видимо, ещё одна грань “медвежьего ока”), просматривалась нормально: пространство было заставлено длинными скамьями и длинными столами, где сейчас сидели и жрали человек пятнадцать. Вместить же длинные столы и скамьи могли не меньше сотни, навскидку. Сами люди были одеты небогато, вполне укладываясь в категорию “коробейники” или “перекупы”, как назвался неудачливый претендент на мою обувку. И, присмотревшись, я узнал сидящую в отдалении троицу, не по лицам – по абрисам. Такой выдающейся по толщине бабы я ещё не видел, а из памяти Михолапа всплыло, что у “подлых сословий” толщина, особенно у женщин – признак красоты. У Потапычей, вроде, не совсем так (и, надеюсь, у аристократов в целом), но “модельная худоба” точно рассматривалась как болезнь, нищета, ну и как следствие – уродство.

Никаких “барных стоек” не наблюдалось: был раздаточный стол, с которого пара парней в повязанных на манер передника тряпках (половые, вспомнил уже я) время от времени забирали деревянные доски с едой и деревянные кружки с выпивкой. Ну и за этой же стойкой стоял пузатый, жутко плечистый детина: то ли управляющий, то ли хозяин, но точно “совмещающий” должность вышибалы.

Страница 23