Постклассическая онтология права - стр. 75

Как уже утверждалось выше, обосновать «чистую систему права» – универсальную, непротиворечивую, завершенную, замкнутую, отделенную от «грязи» политики, экономики, от мира сущего – невозможно по нескольким соображениям. Во-первых, это противоречит второму закону термодинамики: в мире не существует замкнутых систем, т. к. в них самовозрастает энтропия и они неизбежно саморазрушаются. Поэтому реально существующие жизнеспособные системы – открытые, обменивающиеся веществом и энергией со средой. Во-вторых, ограничительные теоремы К. Геделя, о чем уже упоминалось, доказывают, что не существует одновременно непротиворечивых и замкнутых (завершенных или полных) систем. Чтобы логически обосновать систему, необходимо иметь исходную аксиому, например, основную норму, с позиций которой можно говорить о юридической валидности конституции, законодательства и других форм права. Однако если исходная аксиома – основная норма Г. Кельзена (содержание которой по Г. Кельзену абсолютно нейтрально)[261] или норма-признание Г. Харта не имеет содержательного определения, то как можно быть уверенным в том, что конституция (например, Сталинская Конституция 1936 г.) является логически и юридически обоснованной[262]?

Не спасает основную норму и позиция сторонников теории естественного права, например, Р. Алекси, изложенная им в книге «Понятие и действительность права». Полагая, что между правом и моралью существует необходимая связь, он пишет: основная норма не может быть обоснована другой нормой, но может быть оправдана принципами морали[263]. Однако принцип релятивизма не дает возможности признать правоту Р. Алекси и других сторонников юснатурализма. Это связано с тем, что такие исходные принципы морали, как свобода, справедливость, добрые нравы и др. принципиально по-разному трактуются в разные исторические эпохи и в разных культурах. Так, А. Вежбицка – лингвист с мировым именем – доказывает, что свобода (а право – это мера свободы практически при любом типе правопонимания) для западного европейца – это благо, выражающее возможность совершения действия, ограниченная свободой другого. Для славянина (поляка или русского) – это «вольность», вседозволенность, «перешагивание границ» (хотя скорее тоже благо). А для японца свобода – это антиценность, т. к. наделена значением противопоставления себя коллективу[264]. О невозможности рационального выбора между различными моральными ценностями писал А. Макинтайр, для которого понятия справедливости, морали, права следует признать релятивными по отношению к конкретной традиции. Поэтому с его точки зрения не существует теоретически нейтральной, дотеоретической основы, позволяющей рассудить спор конкурирующих мнений