Послушарики - стр. 30
И миссис Симпкинс пошла. Когда же она прочитала то, что мы написали, а Элис пересказала ей не поместившиеся на надгробии стихи, женщина прислонилась к стене у могилы – то есть у надгробия – и Элис обняла ее, и обе горько заплакали. Мать бедного солдата была очень, очень довольна и простила нас за репу. После этого мы все с ней подружились, но она всегда любила Элис больше остальных. Элис очень многие любят.
Потом мы каждый день оставляли свежие цветы на надгробии Билла, и я думаю, что его мать была довольна, хотя и заставила нас перенести надгробье подальше от кладбища, чтобы люди, которые туда приходят, его не видели. Мы перенесли надгробье в угол нашего сада под ракитник, но с дороги доску все равно было видно, хотя, по-моему, миссис Симпкинс об этом не догадывалась. Она приходила каждый день, чтобы посмотреть на новые гирлянды. Когда белые цветы отцвели, мы положили другие, и они ей тоже понравились.
Девочки недели две возлагали на надгробье свежие гирлянды, а спустя две недели на дороге показался солдат в красном мундире. Он шел с палкой и с узелком из синей ткани, одна его рука висела на перевязи. Подойдя ближе, он остановился, посмотрел на нас, взглянул на надгробье, потом взглянул еще раз, подошел ближе и перегнулся через к стену, чтобы прочесть черную надпись на белой краске.
Вдруг он широко ухмыльнулся и сказал:
– Вот же повезло!
Вполголоса прочитал надпись про «храбрых воинов» и воскликнул:
– А ведь я и вправду храбрец!
Освальд решил, что это уже нахальство.
– С чего вы решили, что вам повезло? – сердито спросил он. – И какое вам дело до этого надгробья, Томми?
Конечно, Освальд читал Киплинга и знал, что английских пехотинцев называют «Томми».
– Сам ты Томми, молодой человек, – ответил солдат. – А я вот кто! – И он показал на надгробие.
Мы застыли, как громом пораженные. Элис опомнилась первой.
– Значит, вы Билл, и вы живы! – вскричала она. – Ой, вот радость-то! Я пойду скажу вашей матери!
Она пустилась бегом, мы – за ней. Билл шел медленно, потому что хромал, но он спешил, как только мог.
Мы забарабанили в дверь дома солдатской матери и закричали:
– Выходите! Выходите!
Когда миссис Симпкинс открыла дверь, мы даже не успели ничего сказать: она растолкала нас и стремглав помчалась по садовой дорожке. Я никогда не видел, чтобы взрослая женщина так быстро бегала. Это она увидела, что к дому идет Билл.
Она встретила сына у калитки, обняла и заплакала гораздо громче, чем тогда, когда думала, что он убит.
А после мы все пожали Биллу руку и сказали, как рады его возвращению.