Последняя жемчужина - стр. 19
Прошла неделя, другая. Кошка за это время не один раз побывала в горнице, но птичку не трогала, даже и к клетке близко не подходила. Но вот, случилось необычайное происшествие. Дело было так: после обеда вся семья ушла на работу, а Ганс один остался дома; он лежал в постели и перечитывал сказку о жене рыбака, все желания которой тотчас же исполнялись. Вздумала стать королем и стала, захотела стать императором и это желание исполнилось, а как дерзнула пожелать стать самим Богом – снова очутилась в старой грязной лачужке.
Сказка эта не имела ровно никакого отношения ни к птичке, ни к кошке; Ганс только читал ее, когда случилось удивительное происшествие, и навсегда запомнил это обстоятельство.
И вот видит Ганс: подошла кошка к комоду, глядит на птичку, и взгляд ее желто-зеленых глаз словно говорит: «Как ты хороша! Так бы и съела тебя!»
Понял Ганс, чего хочет кошка и закричал: «Брысь, брысь!»
А кошка насторожилась и вот-вот прыгнет. Не дотянуться Гансу до нее, а под рукой нет ничего, кроме его сокровища – книжки со сказками; недолго думая, размахнулся он и запустил ею в кошку. Переплет, который и без того еле-еле держался, оторвался и полетел в одну сторону, а листочки в другую. Кошка отодвинулась немного и поглядела на Ганса, как будто хотела сказать: «Чего суешься! Все равно толку не будет! Я могу и бегать и прыгать, а ты вот нет!»
Смотрит Ганс во все глаза на кошку, а сам так и дрожит весь. Птичка тоже заметалась в клетке. Позвать на помощь было некого; кошка словно понимала это и снова приготовилась прыгнуть. Ганс стал махать одеялом, но и это не испугало кошку, она прыгнула на стул, затем на подоконник, откуда было ближе добраться до птички.
Замерло сердечко у Ганса, но ему было не до себя, он думал только о том, как бы помочь бедной птичке. Но как? Ни двинуться с места, ни даже стать на ноги – он не мог… Помертвел от ужаса мальчик, когда увидел, что кошка вскочила с подоконника на комод и повалила на бок клетку. Птичка отчаянно заметалась. Ганс вскрикнул, по жилам его точно огонь пробежал; вне себя соскочил он с кровати, мигом очутился подле комода, схватил клетку и выбежал на улицу.
Тут у него хлынули из глаз слезы и он, обезумев от радости, закричал: «Я могу ходить! Я могу ходить!»
Ганс вдруг выздоровел; такие случаи редки, но все-таки бывают.
Учитель жил по соседству. К нему-то и побежал Ганс, как был – босиком, в одной рубашонке и курточке, с клеткой в руках.
– Я могу ходить! – ликовал он. – Господи, какое счастье! И он зарыдал от радости.
А уж как обрадовались Оле с Кирстиной, и сказать нельзя!