Последняя тайна рейха - стр. 26

Отто Штрауб об этом мог и не знать. Не до того ему было. Он пропал четыре дня назад в пригороде осажденного Берлина. Сослуживцы считали его погибшим. Но на самом деле майора без шума прибрала советская контрразведка и буквально за сутки очень даже неплохо разговорила, узнала даже то, на что никак не рассчитывала.

Бруннер поколебался, но все-таки вытащил из кармана пачку, предусмотрительно выбил из нее сигарету и осведомился:

– Закурите?

– Охотно, господин офицер, благодарю вас. – Потанин взял сигарету, прикурил от огонька зажигалки, протянутой ему. – Весьма признателен, герр оберштурмфюрер.

– Мы не возражаем, если вы воссоединитесь, так сказать, со своим куратором Штраубом, господин Мазовецкий, – с важностью проговорил Бруннер. – При условии, что вы действительно тот, за кого себя выдаете. Дело за малым – выяснить, где находится в данное время упомянутый майор.

– Последние инструкции я получал из Берлина, из здания, расположенного на Принц-Альбрехтштрассе, – проговорил Потанин и намеренно сделал так, чтобы голос чуть дрогнул.

В упомянутом здании до штурма города трудились более трех тысяч сотрудников. Сомнительно, чтобы какой-то Бруннер знал всех поименно.

– Вы это серьезно? – осведомился тот и скептически хмыкнул. – Полагаю, вы, господин Мазовецкий, знаете, что сейчас происходит в Берлине.

– Да, я понимаю, герр оберштурмфюрер, что положение там не очень обнадеживающее. – Потанин сделал скорбную мину. – Я в курсе событий, по крайней мере знаком с информационными сводками, распространяемыми советскими агентствами. Они могут приукрашивать, но факт остается фактом, и от него никуда не деться. Ситуация в Берлине очень серьезная. Я знаю, что вероятность увидеться с майором Штраубом крайне мала, но… – Он замолчал, покраснел и продолжил: – Не поймите меня неправильно, господин офицер, я не собираюсь проникнуть в Берлин, чтобы сдаться советским властям. Я мог бы просто остаться в камере, а не бежать с господином Чепурновым. Это, согласитесь, глупо. Майор Штрауб – мой непосредственный начальник, я обязан выполнять его приказы, до последнего буду надеяться на то, что он жив и борется за рейх… – Он хотел еще что-то добавить, но не нашел подходящих слов.

– Да, господин Мазовецкий, я вам сочувствую, – сказал Бруннер, внимательно обследовав его честное лицо. – Знаете, кого вы мне напоминаете? В Японии было такое понятие «ронин». Это воин-самурай, оставшийся по ряду причин без своего сюзерена. Или, того хуже, тот погиб именно по его вине. Впрочем, это, конечно же, не ваш случай. Ронин мучается, не может найти себе пристанища, отказывается служить другим.