Последняя тайна рейха - стр. 28
Потанин нервно курил, обжигая пальцы, смотрел, как Бруннер беседует с Чепурновым.
Тот сделал удивленное лицо, покосился на Потанина, подошел к нему, как-то вкрадчиво ступая, достал из пачки сигарету и спросил:
– Курить будешь, Олежек? Или как тебя теперь прикажешь называть?
– Как хочешь, так и называй, – проворчал Потанин. – Можешь Алексом, по крайней мере не ошибешься. А курить не хочу, хватит уже.
– Как угодно. – Чепурнов пожал плечами, высек пламя из зажигалки, затянулся, сморщился.
– Ты уже своим куревом разжился, да? – спросил Потанин.
– Так я же свой, – ответил Чепурнов.
– А я чужой, стало быть.
– Не обижайся, дружище. – Чепурнов панибратски похлопал Потанина по плечу. – Ты, может, и свой, но пока не проверенный. А какую шарманку крутил! Мол, я порядочный советский человек, меня взяли по ошибке. Ладно, без обид. Ты все правильно делал. Вижу, что свой, меня не проведешь. – Чепурнов мазнул собеседника каким-то липким взглядом. – У меня чутье на всех этих сволочей из органов такое же стойкое, как у поисковой собаки. Ты не такой. Мутный, конечно, себе на уме, но кто из нас не таков? Вижу, как ты ненавидишь Советы. Бруннер сейчас рассказал про тебя. Ладно, с нами поедешь, познакомлю с шефом. Посмотрим, на что сгодишься. Будем считать, что я тебе протекцию оказываю. Ты ведь мне жизнь спас.
– Куда мы поедем, Глеб? Кто твой хозяин? Почему стоим, киснем в этом вшивом городке?
– Слишком много вопросов, приятель. – Чепурнов снова похлопал собеседника по плечу. – Стоим, потому что нестыковка, транспорта ждем из замка. Скоро прибудет. Какая же гадость! – Он поморщился, сглотнул слюну и растоптал окурок. – Редкая дрянь эти немецкие сигареты. В СССР табачок куда лучше, ароматный такой, забористый, с душой его делают, из правильного сырья. Даже махра дешевая, и та хороша. А с немецкого курева только рыгать хочется. Дерьмо неимоверное. Ты только не говори никому, что я такое сказал. А то обидятся немцы, шлепнут еще. – Он замолчал, повернулся и побрел к Бруннеру, волоча подошвы по брусчатке.
Потанин глубоко вздохнул. Лишь бы никто не заметил его крайнее возбуждение. Кажется, что-то получается.
Ждать пришлось недолго. Вскоре с западной стороны донесся шум, из-за угла показался удлиненный «хорх», переоборудованный в подобие автобуса, и встал посреди площади. За ним подъехала восьмиколесная бронемашина «Пума», остановилась рядом. Из «хорха» выбрался невысокий худощавый офицер с заостренным бледным лицом, зашагал к людям, поджидающим его.
– Хайль Гитлер, герр штурмфюрер! – Бруннер выкинул вперед ладонь.