Последний Секрет - стр. 53

Под утро, я зашел в лагерь, и увидел, что разбойники валялись пьяные без чувств прямо на земле, а некоторые из них даже не доползли до лежаков. Все вокруг было покрыто рвотой и смердело как в преисподней. Три девушки, которых они насиловали, лежали сваленные в углу пещеры. Они были мертвы. Эти подонки убили их, насытившись, и свалили друг на друга, как тряпичных кукол, а после попадали спать. Я вышел из пещеры и взял кинжал из общей кучи оружия. Ублюдков было восемь. Я помню глаза каждого, потому что они успевали их открыть, когда я резал их глотки. Ни один из них не успел ни вскрикнуть, ни дернуться. Они только булькали и плевались кровью через зубы, но их товарищи не слышали этого, погруженные в глубокий сон. Тогда я и не знал, что то, что я совершил, было честью для Корво-клана, как и не знал, что вороны видели совершенное мной. Я забрал остатки денег, что хранили разбойники, и ушел на юг.

Всё, что видит ворон, видят и маги Чернокрылых, поэтому через месяц меня нашел человек в черном, и силой забрал в крепость. Там мне сделали предложение стать пером, служащим клана.

– Но ты ещё не был в клане?

– Нет, конечно, нет. Я просто служил им, а что бы меня приняли мне пришлось сделать больше, гораздо больше.

– И что дальше?

– Меня учили грамоте и искусству боя, а через три года жизнь свела меня с Бродериком, и он стал для меня Каавраном.

– Что это значит?

– Он был младше меня, еще совсем мальчишка, когда я его встретил, но он был эрлом и представлял род по праву крови. Можно сказать, что я был его слугой и защитником одновременно. Придворный и брат одновременно.

– Странно подобное слышать. – Заметил я. – Ты говоришь о братстве, но ваш клан заслужил недобрую славу интриганов и предателей.

– Ты прав, дело как раз в верности. Чернокрылые тесно связаны с шпионажем и интригами, – работать в этой сфере нелегко и тут либо не доверять никому, либо верить в кого-то слепо. Никто и никогда, кроме одного, не предавал Корво-клан. В этом весь смысл, если хоть один из нас раскроет секреты или погонится за собственной выгодой, то весь род падет, как уже происходило. Для этого и существует посвящение.

– В других кланах посвящение служит совсем иным целям, это скорее древний обряд, дань предкам, чем обучение. – Сказал я, вспомнив свое посвящение.

– У нас не так. У нас посвящение проходят по двое, чтобы укрепить узы братства.

– Расскажи, будь добр.

– Интересно?

– Конечно, интересно.

Раст сел поудобнее в своем кресле, и, поправив изящный манжет, задумчиво сложил руки и продолжил рассказ.

– Меня, и Бродерика подняли среди ночи, и посадили в повозку, ничего не объясняя и не отвечая на наши вопросы. Мы были знакомы с ним где-то неделю и не очень-то ладили, ведь он был мальчишкой с высокой родословной, и любил повелевать, а я был сложным подростком с завышенной самооценкой и плевал на его повеления. Нас заперли в трюме корабля и почти не кормили в течении трех дней, пока судно, на котором мы были, двигалось неизвестным курсом. Через три дня, нас грубо вытолкали из теплого трюма и посадили на лодку и оттолкнули от борта. Помню, как было холодно нам тогда, и как мы жались друг к другу, ведь мы были в северном море посреди зимы, а теплой одежды у нас не было. Мы не знали, чего ждать, и были страшно испуганы, когда корабль поднял якорь и медленно отчалил. Но, мой друг, если ты подумал, что нас бросили в открытом море, то ты лишь отчасти прав, ведь нас оставили недалеко от скалистого острова. Мы догребли до берега, и решили ждать, когда нас заберут. Почему-то мы думали, что это будет к утру, но, когда солнце встало, судна уже видно не было. В лодке, что мы вытащили на берег, мы нашли один мешок, в котором было одеяло, веревка, лук и кинжал. Больше ничего не было. Один комплект на двоих. Хорошо, что Бродерик оказался не таким слюнтяем, как я думал.