Последний побег - стр. 27
Белл продолжала смеяться, но резко затихла, когда они добрались до бара в отеле. Донована уже не было на веранде.
В следующие два дня Хонор шила с утра до вечера. В первой половине дня – у окна в магазине, а после обеда – на заднем крыльце. Белл поручала ей только капоры – те, которые надо было закончить буквально сегодня: пришить к полям одного кружева, к полям другого – двойной ряд рюшей. Третий, темно-зеленый капор следовало украсить тканевыми анютиными глазками и пришить к нему светло-зеленые ленты-завязки.
– Сможешь наделать еще цветов из готовых лепестков? – спросила Белл, когда Хонор закончила с капорами.
Та кивнула. Хотя прежде Хонор не делала цветы из ткани, поскольку квакеры не признают никаких украшательств в одежде, она уже поняла, что такие цветы вряд ли будут сложнее затейливых лоскутных узоров, которые она шила для одеял. Белл вручила ей коробку с лепестками и листьями.
– Я их вырезала вчера вечером, когда ты легла спать. А я засела в компании виски и ножниц, моих верных друзей.
Она показала, как делать анютины глазки, фиалки, розы и гвоздики из лепестков и гипсофилы – из мелких обрезков кружева. Хонор очень жалела, что рядом нет Грейс. Ей так хотелось, чтобы сестра увидела ее новые изделия: яркие и искусные.
Покупательницы продолжали высказывать замечания насчет Хонор – даже те, которые заходили в магазин днем раньше и уже обсудили ее.
– Боже мой, вы посмотрите! Квакерша шьет цветы! – восклицали они. – Еще немного, и ты ее обратишь, Белл!
Впрочем, если Хонор и привлекала внимание покупательниц, то лишь на мгновение. Высказав замечания, дамы переходили к более интересным делам: принимались рассматривать новые товары и совершать покупки. Они примеряли различные шляпки и капоры, придирчиво рассматривали себя в зеркале, критиковали фасоны и отделку, чтобы сбить цену. Но Белл упрямо держала цены, так что любая покупка сопровождалась изрядной словесной баталией.
Эти жаркие споры обескураживали Хонор. Ее удивляло, что ценность вещи может меняться в зависимости от того, насколько сильно кому-то хочется купить ее или продать. Из-за отсутствия фиксированных цен качество изделий Белл не то чтобы ставилось под сомнение, но представлялось некоей непостоянной, изменчивой величиной. Квакеры никогда не торгуются, а назначают справедливую, по их мнению, цену за материалы и труд. Каждое изделие имеет свою постоянную внутреннюю ценность, будь то морковь, подкова или лоскутное одеяло, и цена не меняется только из-за того, что многим людям нужны подковы. Хонор знала, что бридпортские купцы тоже любят поторговаться, но они никогда не торговались с ней лично. А споры, какие она наблюдала со стороны, происходили как бы понарошку, словно участники действа препирались друг с другом в шутку, потому что в процессе купли-продажи вроде как принято торговаться. То, что она наблюдала в магазине Белл, было отнюдь не шутливой перепалкой, а по-настоящему жарким спором. Каждая из сторон держалась твердого мнения, что целиком и полностью права, а те, кто с ней не согласен, не просто не правы, а морально ущербны. Иногда эти споры перерастали в откровенную ругань, и покупательницы уходили из магазина в таком возмущении, что Хонор всерьез начинала задумываться, а вернутся ли они сюда снова.