Последний июль декабря - стр. 16
– Наш фамильный герб.
На рисунке вроде щит. Как рыцарский. Скошенный, на четыре треугольника поделен, типа Андреевского флага. В верхнем треугольнике на голубом поле корона золотая, внизу так же на голубом, – шестиконечная звезда золотом. Боковые треугольники – серебряные. В них по центру – красные зигзаги, как молнии.
Рисую как запомнил.
Фамильный герб. У нас с ним. Ага. Тут дошло: не сон и не глюк – псих.
Он надулся, аж покраснел:
– Помни, оболтус, кто ты есть и соответствуй.
Хотел послать подальше, язык не шевелится! Точно как во сне. Хотел встать – никак. И в глазах пелена. Проморгался – рядом никого. Ни-ко-го! На всем спуске!
Славка ржет: ищи герб в Интернете, вдруг ты чей-нибудь забытый потомок, наследство получишь!
Вечером стрелканулся с Юлькой, с которой вчера познакомился. Ниче такая мартышка, забавная. Дура дурой. Крутой наивняк! Хотел поцеловать, оттолкнула, разревелась. Убежала. Догнал. Зачем, сам не знаю. Что-то в ней есть.
Тайна Цверга
Значит, так они познакомились…
– Дека, ты видел?
– Конечно, – проворчал из-за закрытой двери недовольный дребезжащий голос. – Не сейчас, давно.
– Ты подсматривал за Юлей?
– Конечно, – возмущенно прокашляли в ответ. – Хочешь ввести в дом неизвестно кого, открыть мою тайну, а я должен потакать маразму?
– Прекрати грубить! – прикрикнула женщина. – Юля – моя внучка и тебе прекрасно известно ее предназначение.
– Потому и контролировал, – проскрипел тот же голос. – Льда принеси, дышать нечем.
– Совсем плохо? – забеспокоилась женщина. – Чего молчал?
– Чего-чего, ты как свое сокровище увидишь, так становишься глухой, слепой и тупой. Еще бы пара минут – и все.
– Что – все?
– Ушел бы к братьям.
– Ну что ты! – женщина явно занервничала. – Успокойся!
Открыла морозильную камеру, занимавшую чуть ли не полкухни, как те, что в магазинах забиты морожеными полуфабрикатами, извлекла несколько покрытых шерстяным инеем булыжников, ссыпала в полиэтиленовое брюхо стеганого мешка крупно искрошенный лед, сгребла все это в медный таз, накрыла куском ватного одеяла.
Маленькая комната квартиры напоминала подземелье. Плотно зашторенное черным сукном окно едва прорисовывалось по периметру крохотными тусклыми звездочками, обозначавшими местоположение частых гвоздиков, намертво пришпиливших ткань. Непосредственно под окном почти встык друг другу раззявили облупленные пасти еще две морозильные камеры, натужно гнавшие в помещение влажный холод. По всему полу в жестяных банных шайках, обложенных слезящимися булыжниками, вздыхала коричневая вода. Раскормленные черные змеи поливочных шлангов обвивали несколько аккуратных пирамидок из разновеликих камней и щебенки.