Размер шрифта
-
+
Последний Иерусалимский дневник - стр. 6
я блага свыше удостоен —
влачу пустое бытиё.
«По счастью, я ругался матом…»
По счастью, я ругался матом,
пороча образа кристалл,
и ничего лауреатом
я из-за этого не стал.
«Дух времени отнюдь не благовонен…»
Дух времени отнюдь не благовонен,
легко любому носу уловить,
что явно есть душок, который склонен
всю атмосферу мира отравить.
«Секрет молчанья очень прост…»
Секрет молчанья очень прост,
и это всем понять дано:
внутри у каждого есть хвост,
а он поджат у нас давно.
«В моём весьма почтенном возрасте…»
В моём весьма почтенном возрасте
текут естественные бедствия,
но вдруг такие вспышки бодрости,
что очень страшно за последствия.
«Стареет цех наш очень фанфаронисто…»
Стареет цех наш очень фанфаронисто,
читателя волнуя и маня,
моё литературное достоинство
теперь важней мужского для меня.
«Лентяи, я всегда любуюсь ими…»
Лентяи, я всегда любуюсь ими
и силой их стремления главнейшего;
они изобретательны – во имя
безделья вожделенного дальнейшего.
«Такой приключилась эпоха моя…»
Такой приключилась эпоха моя,
что грязи в ней были пуды;
вся рыба, которую выудил я,
ловилась из мутной воды.
«Несутся мои старческие дни…»
Несутся мои старческие дни
с невиданной доселе дикой скоростью —
похоже, занедужили они
какой-то возрастной безумной хворостью.
«Я что-то нынче сильно плох…»
Я что-то нынче сильно плох,
так беззащитно слаб сегодня,
что появись орава блох,
и я бы молча руки поднял.
«К потомкам дальним не дотянутся…»
К потомкам дальним не дотянутся
все сочинения мои,
но всё равно за мной останутся
мотивы грусти и любви.
«Большому веку современен…»
Большому веку современен —
как я не вывихнул мозги?
Смотрите: Сталин, Гитлер, Ленин
и много чёрной мелюзги.
«Я благонравием не был отмечен…»
Я благонравием не был отмечен,
есть на мне тёмные пятна;
в мой догорающий старческий вечер
вспомнить их очень приятно.
«Когда умру – привет народу…»
Когда умру – привет народу,
своими занятому бедами;
а про заветную свободу
споёт им бард, пока неведомый.
«Прошли естественные сроки…»
Прошли естественные сроки
писательского ремесла,
а я слова в тугие строки
вяжу с упрямостью осла.
«С началом горячей и влажной весны…»
С началом горячей и влажной весны
вся жизнь облекается песней;
у вдов и невест одинаковы сны,
однако у вдов – интересней.
«Навряд ли польза есть в житейском опыте…»
Навряд ли польза есть в житейском опыте,
когда он весь – из грязи и из копоти.
«Весьма достойна сожаления…»
Весьма достойна сожаления
и восхищает нас немерено
та часть земного населения,
которая во всём уверена.
«Наша старость протекает без надрывов…»
Наша старость протекает без надрывов,
тихоструен весь поток последних лет:
Страница 6