Последние саксонцы - стр. 38
Сам же, не желая лично принимать участия в переговорах, он обеспечил только себе уголок в большой зале внизу, чтобы была возможность всё слышать и различить голоса.
Приятели советовали ему, чтобы лучше укротил своё любопытство и ждал результата отдельно, потому что опасались, как бы чем-нибудь раздражённый, он не вырвался из укрытия и всего своим нетерпением не испортил.
– Но что же, пане коханку, – сказал он, – вы понимаете, что я такой горячка! Меня это не охлаждает, не греет. Я знаю заранее, что из этого ничего не будет.
Уполномоченные от Чарторыйских должны были тогда прибыть в три часа и для их приёма всё было так готово, чтобы ничего не выдало, что там должно было происходить что-то необыкновеное. Поэтому люди ходили, стягивали стражу, приезжали гости, входили и выходили многочисленные Радзивилловские клиенты.
Епископ Красинский и каштелян Бжостовский ожидали уже с час, а на лице епископа легко было узреть, что был неизмеримо рад полученному результату своих усилий и себе приписывал такой многообещающий мир.
Князь также дремал на своём месте, прикрытый шторкой, которая маскировала открытые двери. Рядом с ним стоял, назначенный для посылок, молодой Ожешко, придворный, который был в этот день на службе.
Пробило три часа.
На улице было оживление, а перед кардиналией такая давка, что прибывающих, которых ожидали в любую минуту, в толпе не могли бы узнать. Догадывались также, что открыто они показываться не захотят.
Тогда ждали, нетерпеливо. На башне пробило первую четверть, Радзивилл велел немного приоткрыть шторку.
– Никого нет!
Никого не было. Вошёл подкоморий Нетышка, который имел к воеводе частное дело, а о съезде вовсе не знал. Его пришлось спрятать за шторой, чтобы не испугал гостей.
Чтобы освежить рты посредникам, Рдулковский предложил приказать принести вина. Князь только что-то пробормотал.
Епископ Каменецкий, очень живого темперамента, постоянно краснея и бледнея, смотрел на часы, и зубы его сжимались от гнева, который он подавлял в себе.
Малейшее движение, шелест обращали глаза всех на двери, которые до сих пор были неподвижны. Князь посмеивался над Нетышкой.
Следующие четверть часа показались веком. Бжостовский, на вид спокойный, сидел у окна и смотрел на улицу, с отлично деланным равнодушием. Красинскому, если бы даже хотел, этой холодности сыграть бы не удалось. Не скрывал темперамента, а так как он посвятил этим переговорам много времени и труда, намёк на сомнения в эффективности его стараний привёл его в невыразимое раздражение и почти гнев.