Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена - стр. 39

по бокам. Перед храмом собралась оживленная толпа – одни, сидя на скамьях, обсуждали политику империи, другие разговаривали о предстоящих играх в амфитеатре. Кучка молодых людей восхваляла приезжую красавицу, другие беседовали о достоинствах новой пьесы; несколько пожилых людей беседовали о развитии торговли с Александрией; среди них было много купцов, серьезных и рассудительных, в своеобразных восточных одеждах и ярких туфлях, украшенных драгоценными камнями; они заметно отличались от одетых в туники италийцев, которые оживленно жестикулировали. В те времена, как и теперь, у этих живых и темпераментных людей, кроме языка слов, в большом ходу был выразительный язык жестов; их потомки сохранили его, и ученый Иорио написал очень интересную работу об этой причудливой жестикуляции.

Пробившись через толпу, Главк вскоре очутился среди своих веселых и беззаботных друзей.

– А! – сказал Саллюстий. – Не видел тебя целую вечность!

– Как же ты провел эту вечность? Каких новых яств отведал?

– Я действовал по науке, – возразил Саллюстий. – Попробовал откармливать мурен и, признаться, отчаялся добиться того совершенства, какого достигали наши римские предки.

– Бедняга! Но почему же?

– А потому, – отвечал Саллюстий со вздохом, – что закон теперь запрещает кормить их рабами. У меня не раз было искушение избавиться от моего толстого домоправителя и бросить его в бассейн. Это придало бы рыбьему мясу самый нежный вкус! Но рабы в наше время – не рабы, им безразличны интересы хозяев, иначе этот Дав[84] охотно пожертвовал бы жизнью, чтобы доставить мне удовольствие.

– Какие новости из Рима? – спросил Лепид, лениво подходя к ним.

– Император устроил роскошный пир для сенаторов, – сказал Саллюстий.

– Добрая душа! – заметил Лепид. – Говорят, он никого не отпускает, не исполнив просьбы.

– Может быть, он позволит мне скормить раба моим рыбкам? – оживился Саллюстий.

– Едва ли, – сказал Главк. – Тот, кто оказывает благодеяние одному римлянину, всегда делает это за счет другого. Будь уверен, что каждая улыбка, которую вызывает милость Тита, исторгает слезы из сотен глаз.

– Да здравствует Тит! – воскликнул Панса, услышав имя императора. – Он обещал назначить квестором моего брата, который промотал свое состояние…

– …и хочет теперь нажиться за счет народа, мой милый Панса, – продолжил Главк.

– Правильно, – согласился Панса.

– Выходит, и от народа бывает польза, – заметил Главк.

– Конечно, – отвечал Панса. – Ну, мне пора, пойду осматривать казначейство, там надо кое-что починить.

И эдил торопливо удалился, а за ним потянулся длинный хвост просителей, которые выделялись в толпе своими торгами.