Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945 - стр. 7
Одновременно сокращенный вариант моего доклада был опубликован в прессе[3].
Свидетельств о последних днях Гитлера стало значительно больше за период с момента представления доклада 1 ноября 1945 года до написания книги летом 1946 года. Однако эти данные не изменили мои выводы, за исключением двух мелких деталей[4], и я сейчас не стану отвечать на вопросы и критику, которой подвергся мой доклад в момент его публикации.
В том, что касается моего доклада от 1 ноября 1945 года, надо признать, что отнюдь не все приняли его с восторгом, и дело здесь не в логических погрешностях или недостатке ясности. Летом и осенью 1945 года многие находчивые журналисты с энергией и энтузиазмом, достойным лучшего применения, гонялись за призраком Гитлера; самоотверженные энтузиасты, которым совесть не позволяла игнорировать даже самые бредовые предположения, охотно и часто посещали живописные озера на швейцарской границе, романтические селения Тирольских Альп и комфортабельные курорты Верхней Австрии. За время этих самоотверженных изысканий было предложено великое множество захватывающих теорий. Однако с приближением зимы, когда вылазки на природу стали менее привлекательными, общее мнение согласилось с тем, что Гитлер, скорее всего, действительно остался в Берлине, и в тайну его судьбы можно проникнуть не посредством утомительных путешествий в суровые Альпы, а путем размышлений в хорошо натопленных барах. Многие из таких исследователей нашли неприемлемым мой доклад, в котором утверждалось, что Гитлер умер в Берлине 30 апреля, как о том написал Геббельс, и что все остальные объяснения его исчезновения не только «противоречат объективным свидетельствам, но и не поддерживаются никакими данными». Эти мои критики не отрицали приведенных доказательств и аргументов, но полагали, что следовало бы повременить с таким окончательным суждением. Критики считали, что сожженное во дворе имперской канцелярии тело могло принадлежать вовсе не Гитлеру, а его «двойнику», которым его подменили в последнюю минуту, повторяя на все лады если не слова, то смысл сказанного по совершенно иному поводу профессором Хэнки: «Не важно, что девять десятых признаков и данных соответствуют какому-либо утверждению и лишь одна десятая данных ему не соответствует; мы будем не мы, если не проигнорируем эти девять десятых и не начнем с пеной у рта настаивать на истинности одной десятой». Более того, некоторые утверждали, что свидетели, на показаниях которых я основал мой доклад, были тщательно отобраны и проинструктированы. Все рассказанные ими истории были заранее уложены в нужную концепцию, и поэтому недостойны доверия. В образовавшемся вакууме можно было лепить неограниченное количество самых разнообразных и фантастических теорий – лишь бы они нравились их творцам и создателям.