Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945 - стр. 32

К зиме 1944 года стало ясно, что надежды на мировое господство окончательно рухнули; это понимали все, за исключением немногих ослепленных фанатиков. Позитивную альтернативу описывали словами «мировое господство» или «историческое величие», но если очистить ее от велеречивой шелухи, то означало это лишь одно – завоевание России, истребление славян и колонизация Востока. Такова была истинная цель нацизма, его кредо. Эта цель представляла основное содержание Mein Kampf[47], замаскированное обобщенной терминологией разрушения; она сквозит в разговорах, записанных Раушнингом[48], и содержится в последнем письменном распоряжении Гитлера, составленном в момент, когда русские уже стояли у дверей имперской канцелярии. Последняя и единственная позитивная цель, которую он завещал своему народу, по-прежнему сводилась к «завоеванию земель на Востоке»[49]. Восточная политика была стержнем политики нацизма. Все другие позитивные цели – покорение Франции и Британии – были второстепенными и побочными в сравнении с основной целью. Преступление Франции заключалось в ее традиционной политике восточных союзов, которые позволяли ей на протяжении трех веков то и дело вторгаться в Германию. Преступление Британии заключалось в ее отказе удовлетвориться превосходством на море, в ее сопротивлении установлению гегемонии Германии на Европейском континенте. Преступлением же России было само ее существование. Поскольку эти преступления были различны, то и реакция на них Германии тоже была не одинаковой – во всяком случае, до тех пор, пока Гитлер, опьяненный успехами, не отбросил всякие дипломатические приличия. С Францией предполагалось покончить, как с великой державой; ее ждала участь второстепенного государства. Она могла сохраниться лишь как западный аналог Хорватии или Словакии – независимого государства, неспособного к равноправному участию в европейской политике. Британии предстояло стать исключительно морской державой. Нацизм не предполагал ее низведение до марионеточного уровня – Гитлер был всегда готов «гарантировать существование Британской империи», но Британия не смела бы в будущем вмешиваться в континентальные дела. Таким образом, немецкая политика в отношении Запада развязывала Германии руки для решения фундаментальной проблемы на Востоке. Россия не могла рассчитывать на столь снисходительное решение. Поскольку преступление России заключалось в ее существовании, приговор мог быть только один – уничтожение. Война на Западе была войной традиционной: войной дипломатических целей и ограниченных ими масштабов военных действий, в которых более или менее соблюдались международные договоры и конвенции. Война на Востоке была крестовым походом, «войной идеологий», в которой не было места каким бы то ни было конвенциям. Здесь самое главное – не забывать об исходной антирусской направленности нацизма. Все общие концепции этого страшного мировоззрения явно или скрыто содержали антирусский смысл. Расизм означал превосходство германцев над славянами; «жизненное пространство» и «геополитика» означали на деле завоевание славянских земель; правление «расы господ» означало порабощение оставшегося в живых населения. Крестовый поход нуждается в крестоносцах; и здесь мы снова в антирусской направленности нацизма находим значение СС, наиболее фанатичного, наиболее мистического отряда миссионеров нового – нацистского – евангелия. Это эсэсовцы проповедовали расизм и теорию «жизненного пространства», это они практиковали истребление и порабощение, это они поддерживали крестовый поход, вербуя «германцев» в иностранные легионы, идущие на Россию. Это они довели нордический мистицизм до такой степени, что его начал высмеивать даже Гитлер. В конце концов, именно СС стремилось завершить крестовый поход на Восток ценой, на которую не согласился даже Гитлер – ценой капитуляции на Западе. Гиммлер, верховный жрец СС, а не Гитлер выразил нордическое евангелие в его наиболее отвратительной и уродливой форме, и в этой своей форме оно было направлено прежде всего против России