Последнее объятие Мамы - стр. 17
Исключение она сделала только одно – для своей подруги Кёйф, которая упоминалась в моих предыдущих книгах под именем Горилла, полученным за черную окраску лица. На этом сходство с гориллой и заканчивалось: Кёйф обладала куда более хрупким и изящным телосложением, чем у Мамы. Они родились в одном зоопарке, и у них с самого начала сложился прочный и мощный союз, который продержался до самой смерти Кёйф, скончавшейся на несколько лет раньше подруги. Я ни разу не наблюдал даже тени разногласий между этими двумя самками. Они часто занимались взаимным вычесыванием и всегда выручали друг дружку в беде. Кёйф единственная из всех самок могла безнаказанно противиться воле Мамы. За предпочтение, отдаваемое самцу, которого Мама не жаловала, Кёйф не поплатилась ни разу – Мама как будто ничего не замечала. В остальном Мама и Кёйф обычно действовали сообща. Если сцепишься с одной, на подмогу тут же примчится вторая, и это знали все, включая самцов, которые на собственной шкуре убедились, что с двумя разъяренными самками им не справиться. Мама и Кёйф стояли друг за друга горой, а после крупных передряг в буквальном смысле рыдали одна у другой на груди.
На Маме держалось все, причем не только в колонии. Она брала на себя роль посредника между обезьянами и нами, людьми. Ни одна другая шимпанзе не выстраивала такие прочные связи с теми, кто ей нравился или кого она считала важной персоной – к директору зоопарка, например, она относилась с большим уважением. Со мной Мама тоже общалась в основном по собственной инициативе, и мы часто устраивали сеансы взаимного вычесывания через прутья спальной клетки, которую она делила с Кёйф. Но если Маму я мог не опасаться, с Кёйф приходилось держать ухо востро, потому что время от времени она любила меня провоцировать, проверяя на прочность. Шимпанзе ведут постоянную игру, пытаясь выяснить, кто доминирует, не уставая прощупывать границы. Иногда Кёйф пыталась схватить меня через прутья – пристроившись рядом с Мамой, которая прикрывала ее собой. Самая лучшая стратегия в таких случаях – сохранять спокойствие и делать вид, что ничего не замечаешь, иначе конфликт пойдет по нарастающей. За последующие годы мои отношения с Кёйф ощутимо наладились – я стал ее главным любимцем среди людей, после того как помог ей вырастить первого выжившего детеныша.
До тех пор все ее новорожденные детеныши, увы, гибли из-за недостаточной лактации – умирали от истощения, не насыщаясь материнским молоком. После каждой такой потери Кёйф впадала в глубокую депрессию, при которой раскачивалась на месте, обхватывала себя руками, отказывалась от еды и издавала душераздирающие вопли. Было даже что-то вроде слез: хотя считалось, что другие приматы, кроме человека, плакать не способны, Кёйф энергично терла глаза кулаками, как делают дети, когда наревутся. Может, конечно, глаза у нее просто-напросто засорялись, но почему-то происходило это именно при таких обстоятельствах, на которые человек реагирует слезами.