После всего - стр. 21

Никто не отменял человеческие инстинкты, один из которых инстинкт к размножению. Если бы люди коллективно начинали предаваться плотским утехам в любом месте убежища: от основного зала до кухни, общего спального зала, туалетных комнат и прочих не предусмотренных для этого мест, то начался бы хаос. Для того и существовало десять комнат, по восемь квадратных метров каждая, отделённых друг от друга средней толщины стенами. Нуждающимся смотритель выдавал доступ в одну из комнат один-два раза в месяц. Если же паре нужно было больше – то один час пребывания в такой комнате можно было приобрести за красную карточку. Жителей, которых охрана ловила за занятием сексом не в отведённом для этого месте, обычно штрафовали на две зелёные карточки – по одной с каждого. Если же карточек у них не было, тогда паре урезали паёк на одну неделю.

Дни рождения обычно каждый отмечал в той компании людей, с которой общался. Не было чего-то изысканного, на столе находилось обычно то, что человек мог накопить заранее или приобрести по талонам. Дарили же обычно эти самые талоны, как универсальное средство обмена в бункере. Иванцовский на одном из собраний сказал, что всем бункером мы будем отмечать только два праздника: Новый год и год со дня катастрофы – дату, когда мы все тут оказались, смогли сплотиться и выжить. Смотритель понимал, что людям была нужна хоть какая-то отдушина, какие-нибудь развлечения помимо двух праздников в году. Поэтому со второго месяца в главном зале по субботам были разрешены азартные игры. В связи с этим многие пытались брать выходные именно по субботам. Речь шла в большей степени о карточных играх: от банального дурака и до Блэкджека. Ставки были разными: иногда продуктовые товары, но чаще всего играли на талоны. Во время проведения игр в зале дежурило по восемь охранников. Бунтарей и шулеров быстро осаждали, выгоняя из зала. Для тех, кто хотел чего-то поспокойнее – существовал читальный зал с сотнями книг, мест вот правда было немного. Назначенный смотрителем библиотекарь запрещал выносить книги из зала, и если хотелось почитать, приходилось читать там на месте. Было и два складных стола для пинг-понга, полсотни настольных игр, в которые иногда тоже играли на талоны.

Форт на холме казался неприступной крепостью. Зубчатые деревянные стены были усеяны десятками лучников, с тыльных сторон высокие башни, на каждой с дюжину арбалетчиков. Сколько солдат было за стенами, оставалось только гадать. Мы понимали, что гарнизон, да и весь форт в целом, просто так не сдастся, они не сложат оружие и флаги и не пойдут на переговоры. Значит всё зависело от нас. Сегодня форт падёт, над ним будет возвышаться наше знамя! Тишина была такой оглушающей, словно вот-вот грянет гром. Но не слышно ни грома, ни дождя, лишь только сильный ветер гонял тучи по небу. Мы все стояли в ожидании приказа, сжимая оружие запотевшими ладонями, сглатывая слюну и хмуря брови, не отводили взглядов от стен форта. Очередной резкий порыв ветра накрыл поле, прозвучал сигнал. Первыми начали двигать осадные башни и таран под прикрытием десятков щитов. С тыльных сторон начались обстрелы из катапульт и требушетов. Конница оставалась на месте, её время ещё не пришло, нужно было пробить стены. Вслед за осадными башнями мы начали наступление. Нас встретил дождь из стрел, стеной обрушившийся с небес. Одна угодила мне в ногу, вторая в грудь. От невыносимой боли я тут же упал на землю. Крича во весь голос, на форт побежали солдаты. Я уже не мог подняться, чувствовал, что теряю сознание. Последнее, что я видел – это река вдалеке и зеленеющая весенняя трава.