После всего - стр. 23
Я всё ещё тосковал по родителям и друзьям, по всей той жизни, которую оставил наверху. Иногда после смены, лёжа в кровати, не сдерживался и тихо плакал, понимая, что они, скорее всего, погибли, как и все, кто был на поверхности в тот день. Время шло, я остался сам по себе и быстро взрослел. В убежище не любили слабых людей, были строги к тем, кто на что-то жаловался, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как принять тот факт, что я теперь один… и жить с этим дальше.
В тот день моя смена должна была начаться в восемь утра. В убежище было неважно, день сейчас или ночь, всё равно дневного света никто не видел. Я пришёл на объект раньше. На часах было без четверти семь. За прошедшие месяцы я уже успел подежурить в главном зале, у продовольственного склада и склада с медикаментами, у комнаты с топливом и генераторами, в теплицах, туалетах и даже разок у входа в апартаменты смотрителя. В зале айтишников я был раз пятнадцать-двадцать, уже сбился со счёта. Достав из кармана электронный пропуск, я приложил его к датчику на двери объекта, на котором должен был заступить в дежурство. Внутри всё, как и раньше: три панели управления с кнопочками и рычажками, два металлических шкафа-стойки с серверами и коммутаторами, длинный стол, под которым несколько системных блоков, на столе с десяток мониторов и ещё столько же экранов, встроенных в стену. Меня лениво поприветствовал полусонный Жека.
– Коля, привет… не спится же тебе, – лениво зевнул он.
Жека – бывший айтишник из МВД, успевший там проработать всего пару лет. Всем своим видом он больше походил на программиста из фильмов девяностых: два зуба на верхней челюсти выступали вперёд, на носу чуть сползшие очки, а длинные светлые волосы подвязаны в косичку. Мытьё головы в убежище было хлопотным делом, поэтому здесь многие заплетали свои волосы в косы, хвостики или дреды, чтобы реже мыть голову. Те, кому повезло больше, стриглись машинкой чуть ли не под ноль. Я не мог позволить себе приобрести машинку для стрижки аж за три красных талона – это была непозволительная роскошь. На собраниях уже неоднократно поднимали вопрос о том, чтобы открыть хоть какое-то подобие парикмахерской, где люди могли бы стричься за зелёные или жёлтые талоны. Иванцовский обещал подумать над этим, но пока так ничего и не надумал.
Боря и Стас – двое из охраны, видимо дремавшие на диванчике до моего появления, потирая глаза, взглянули на меня.
– Колян, ты чего так рано припёрся? – спросил Боря.
– Да мне не спится что-то. Что у вас тут, всё нормально?
– Да, всё путём, – ответил Стас.