После ссоры - стр. 16

Несколько слезинок капают из моих глаз, и он наклоняется ко мне, чтобы стереть их. Я не успеваю отодвинуться, и его касание обжигает мою кожу. Я изо всех сил стараюсь не прильнуть к его ладони.

– Я не могу видеть тебя такой, – бормочет он. Я закрываю глаза и открываю их снова, отчаянно надеясь остановить слезы. Я молчу, а он продолжает: – Клянусь, я начал рассказывать Нэту и Логану про ручей, но понял, что это меня только злит – и даже вызывает ревность из-за того, что они могут узнать, что мы с тобой делали… что ты со мной почувствовала, так что я сказал, что ты… в общем, сочинил всякую ерунду.

Я понимаю, что его ложь о том, чем мы занимались, ничуть не лучше того, если бы он рассказал им правду. Но почему-то чувствую облегчение, узнав, что только мне и Хардину известно, что произошло между нами, какими были наши самые интимные моменты.

Но этого все равно недостаточно. И опять же, может, он и сейчас мне врет – как знать? – а я уже успела поверить. Да что со мной такое, черт возьми?

– Даже если я поверю в это, я тебя не прощу, – говорю я.

Я сдерживаю слезы, а он обхватывает голову руками.

– Ты меня не любишь? – спрашивает он, глядя на меня сквозь пальцы.

– Люблю, – признаюсь я.

Искреннее признание тягостно повисает в воздухе. Хардин опускает руки и смотрит на меня так, что я начинаю жалеть о сказанном. Хотя это правда. Я люблю его. Люблю слишком сильно.

– Тогда почему ты не можешь меня простить?

– Потому что этому нет прощения. Ты не просто соврал мне, ты затащил меня в постель, чтобы выиграть спор, – а потом показал друзьям простыню, испачканную кровью. Как такое можно простить?

Он убирает руки от лица, в его ярко-зеленых глазах я вижу отчаяние.

– Я затащил тебя в постель, потому что я тебя люблю! – говорит он, но я лишь решительно качаю головой, и он продолжает: – Я теперь не знаю, кто я такой без тебя.

Я отворачиваюсь.

– У нас все равно бы ничего не вышло, мы оба это понимаем, – заявляю я, чтобы успокоить саму себя. Тяжело сидеть напротив Хардина и видеть его боль, но в то же время чувство справедливости подсказывает, что вид его страданий должен облегчить мои… хоть как-то.

– Почему не вышло бы? У нас все было хорошо…

– Наши отношения были построены на лжи, Хардин. – И так как его боль вдруг придала мне уверенности, добавляю: – И вообще, посмотри на себя и посмотри на меня. – На самом деле я так не думаю, но когда я использую его главное сомнение – хотя внутри меня будто что-то умирает, – по его лицу я понимаю, что он этого заслуживает. Его всегда волновало, как мы смотримся вместе; он боялся, что для него я слишком хороша. И теперь я бросила это прямо ему в лицо.