После ссоры - стр. 18

Я поднимаю сумки и произношу то единственное, что заставит его не пойти за мной.

– Мне пора, меня ждут мама и Ной, – вру я и выхожу из квартиры.

Он не идет следом, и я заставляю себя не оборачиваться, чтобы не видеть, как ему больно.

В машине я не начинаю плакать – хотя думала, что так будет. Просто сижу и смотрю в окно. Снег налипает на лобовое стекло, укрывая меня внутри. Ветер неистовствует, поднимает и кружит снег, словно защищая меня вихрем. С каждой снежинкой, прилипающей к стеклу, между машиной и суровым внешним миром образуется барьер.

Не могу поверить, что Хардин пришел в квартиру, как раз когда я была там. Я надеялась избежать встречи. Хотя это к лучшему: боль моя, конечно, не утихла, но ситуация, в общем, прояснилась. Теперь я, по крайней мере, смогу вырваться из этого катастрофического периода моей жизни. Я хочу верить ему, хочу верить, что он действительно меня любит, но все это случилось именно из-за того, что когда-то я ему доверилась. Он может просто притворяться, потому что понимает, что больше не может контролировать меня. Даже если он и правда любит меня, что это изменит? Это не исправит все то, что он натворил, не поможет забыть насмешки, жуткое бахвальство о наших отношениях и ложь.

Жаль, что у меня не хватит денег самой платить за ту квартиру, иначе бы я осталась там и заставила Хардина уйти. Не хочу возвращаться в общежитие и подселяться к новой соседке, не хочу пользоваться общей душевой. Почему все должно было начаться со лжи? Случись наша встреча при других обстоятельствах, сейчас мы были бы вместе в нашей квартире, сидели бы на диване и смеялись или целовались бы в спальне. Вместо этого я сижу в одиночестве в машине и не знаю, куда ехать.

Когда я наконец завожу машину, мои руки дрожат от холода. Почему я оказалась бездомной именно зимой?

Я снова чувствую себя, как Кэтрин, только не Кэтрин из «Грозового перевала», как это обычно со мной бывает. На этот раз я словно Кэтрин из «Нортенгерского аббатства», с которой меня легко сопоставить: потрясенная и вынужденная совершать путешествие в одиночестве. Конечно, мой путь не занимает более ста километров и меня не изгнали с позором из аббатства, но я все равно понимаю ее боль. Не могу сообразить, на кого похож Хардин в этой книге. С одной стороны, он напоминает энергичного и остроумного Генри, не менее заинтересованного в чтении романов, чем я сама. Однако Генри намного добрее Хардина, и именно поэтому Хардин больше похож на заносчивого и грубого Джона.

Я бесцельно еду по городу и вдруг понимаю, что слова Хардина подействовали на меня сильнее, чем мне хотелось думать. Его мольбы, просьбы остаться едва не помогли склеить осколки моего сердца, но в итоге разбили его еще больше. Уверена, у него была только одна причина просить меня остаться – чтобы доказать себе, что ему это под силу. Он ведь не стал названивать и присылать сообщения, как только я уехала.