Посланник - стр. 19
И Андрею Гладилину велел пригрозить челяди не болтать о произошедшем и самому забыть о случае. О Татьяне была забота у Сапурина. Не хотелось, чтобы дочка его лучшего друга Кузьмы Преонского страдала по вине мужа своего ветреного. Жалко ему стало Антуана, да и царь будет не в восторге от того, что совершил его подопечный.
Не знал правды всей Антуан о Воронкове. Не знал, что осталась у того дочь малолетняя, шести месяцев от роду. Без матери осталась Елена с рождения, а теперь и без отца.
Единственной воспитательницей и поддержкой стала для Елены бабушка Прасковья Акакиевна. Узнав о гибели сына Валерия, долго оплакивала старушка долю свою, а помощи ждать было не от кого. Воронков вовремя не известил никого о дочери и незаконной супруге своей – иноземке Алсу, привезенной им из Турции.
Но вернемся к Татьяне, ожидавшей мужа своего, отправившегося в поездку по государственным делам.
Лишь к вечеру следующего дня заскрипели половицы крыльца и послышались радостные возгласы домашней челяди. Татьяна в тот момент была в светелке и вышивала золотом рушник.
Антуан, увидев, что домашние испытывают неподдельную радость от того, что он вернулся живым и здоровым, мигом забыл о неприятностях последних дней.
Пока раздевался и здоровался со слугами, подошла и Татьяна. Как загорелись глаза у Антуана! Татьяна, скромно потупив взор, тихо прошептала:
– С добрым возвращением тебя!
– Здравствуй, милая! – он, сбросив тяжелый камзол, хотел приблизиться к Татьяне, но, вовремя сообразив, что представляет видом своим недостойную картину для своей возлюбленной, остановился.
Они долго стояли друг против друг и молчали. Наконец Татьяна, истомившаяся по мужу, протянула к нему руки и сказала с улыбкой:
– Ну же, подойди, неужели жены не признаешь?
Руки его дрожали, и не было больше сил сдерживать нетерпение обнять, наконец, любимую.
Даже усталость от последнего похода и неприятностей, связанных с ним, ушла куда-то далеко-далеко. Антуан кинулся в объятия любимой.
– Татьяна! Господи Боже! Как я скучал!
Глаза ее горели, и она тоже, забыв о соблюдении приличий при челяди, тихо прошептала:
– Да, милый, да! Я тоже скучала и молилась за тебя!
Нежно отстранив ее от себя, он посмотрел на нее и вновь обнял, как бы убедившись, что это она – его любовь, его печаль.
– Антон, – назвала она мужа по-русски, – Варвара ждет приказа моего, столы накрыты, и баньку справил тебе Гаврила.
Но он как зачарованный стоял и смотрел на жену. Такое счастье наполнило душу его, что обо всем на свете позабыл Антуан. Наконец, когда Татьяна стала хмурить брови, пытаясь угадать, о чем думы его, он, как паутину, разорвал ее смущение и ответил: