Портрет - стр. 39
– Тут от человека зависит, – не выдержал Ванька Локтионов, – кто-то сразу пробоину ниже ватерлинии, а кто-то нет. Ты, товарищ секретарь, не знаешь, а у нас в бригаде двое бывших беспризорников есть.
– Правда? – оживился Кожемякин. – Так это же здорово, товарищи! Нам такие примеры положительные до зарезу нужны.
– Вон они сидят, – Кудрявцев показал Виталию рукой в направлении Зарубина и Хотиненко и для надежности добавил: – Алексей, Матвей, встаньте, покажитесь.
Моте стало немного не по себе. На память пришла картинка из распределителя, где он, маленький, щупленький, насупившийся, словно воробушек, стоит и ждет, когда взрослые дяденьки и тетеньки решат, что с ним делать. Чувствуешь себя в такой момент крохотной песчинкой, которую вот-вот понесет ветер. И ничего песчинка поделать не сможет, разве только успокоительно помечтать, что когда-нибудь сбежит от этого ветра, спрячется за могучим спасительным валуном и там обретет покой от большого, холодного, неуютного мира.
Зарубин вздохнул и поднялся вслед за Хотиненко, вперив глаза в землю.
– Ребята, вы комсомольцы? – спросил Кожемякин.
Мотька отрицательно замахал головой. Лешка предпочел занять более определенную позицию:
– Нет, нам нельзя.
– Как это нельзя? – аж поперхнулся Виталий. – У нас любой может быть принят, кто разделяет цели и задачи, устав выполняет и платит членские взносы. Евгений, ты разъяснительную работу проводишь?
– Да проводит он, – неожиданно для Мотьки взял в свои руки инициативу Лешка. – Это нам раньше говорили, что нельзя. Когда в трудколе были.
– Где-где? – переспросил Кожемякин.
– Ну, в трудовой колонии для бывших беспризорников. У нас нам ячейки комсомольской не было. Гаврила Петрович, это заведующий трудколом, говорил, что нельзя, поскольку заведение режимное. Мы и товарищу Осипову про это говорили, когда он спрашивал, – закончил объяснять Лешка и затеребил пуговицу на рубахе.
– А сами вы как? Теперь вступать планируете? – дожимал ситуацию Кожемякин.
– Мы… мы да. Я точно, а Мотька… Матвей пусть сам за себя скажет, – Хотиненко легонько подтолкнул Зарубина в бок и скосил глаза вправо, туда, где сидела Павлина.
– Я тоже… – чуть слышно произнес Зарубин.
– А что так неуверенно? – не унимался Кожемякин. – Ты же на строительство шинного завода приехал, доброволец, трудностей не испугался, а тут мямлишь. Матвеем тебя зовут?
– А меня Алексеем, – отрекомендовался вместо приятеля Хотиненко.
– Вот что, Евгений, – обратился Кожемякин к приготовившемуся записывать указание в блокнот Кудрявцеву, – надо организовать прием товарищей в комсомол. Это такая история – беспризорники стали нашими, советскими людьми, на строительство добровольцами приехали и теперь решили в комсомол вступить. В общем, подготовь вопрос как положено: устав чтоб изучили, речь Владимира Ильича на третьем съезде. Сам все проверь. Думаю, пригласим инструктора из крайкома на собрание. Потехинский райком, само собой, оповестим. Надо, чтоб без сучка и задоринки. Но не затягивай. Ясно?