Портрет - стр. 21
Зарубин полюбовался солидно ведущей себя часовой стрелкой и с досадой отметил торопливость минутной. Коля Егоров отпустил до двадцати двух ноль-ноль. Здорово, что вообще позволил отлучиться из лагеря. Ребята сначала загорелись идеей сходить в Соцгород, но перспектива утопить в глине видавшую виды обувь остудила энтузиазм на корню. Егоров упросил Палыча привезти запас продуктов. Мастер долго отнекивался, но в итоге согласился, поставив непременное условие – готов взять только одного человека, а иначе Ночке будет тяжело везти назад мешки. Этим единственным счастливчиком легко и незаметно оказался Лешка Хотиненко. Впрочем, Матвей удивлен не был. Он привык считать приятеля везунчиком, из каких только передряг в трудколе тот не выходил сухим. Вот и сегодня Лешка ничего особенного не предпринимал, только вызвался, и на тебе – Коля именно его и отправил. Тут и Мотька подумал: «А я что, рыжий? Лешка ведь к Поле поехал. А мне, выходит, целый день в мокрой палатке сидеть и тоску разводить?» Сам того не ожидая, добился Зарубин от бригадира разрешения до вечера отсутствовать. Вот просто взял и добился. Ходил по пятам неотступно. С полчаса Егоров отнекивался, но потом махнул рукой: «Ладно, смотрю, уперся ты, как бык. Шпарь в свой музей, но чтобы в двадцать два ноль-ноль кровь из носу был тут».
Добрался Мотька в Потехино только, говоря армейским языком бригадира, к шестнадцати тридцати. Еще минут двадцать приводил себя в порядок, старательно оттирая пучком травы и полоща в луже чудом уцелевшие башмаки. Уже открыв входную дверь, Зарубин сообразил, что забыл умыться. Наверняка вся физиономия в грязных разводах, а ведь только что мимо водоразборной колонки проходил.
– Молодой человек, вы куда? – повернула к Матвею голову суетившаяся около стола с билетами пожилая кассирша. – Мы до пяти работаем.
– Так… а счас еще… – невнятно пролепетал Мотька.
– Без десяти! – указующий перст кассирши устремился в направлении настенных часов.
– Вот непруха, – поник головой Матвей.
– Чего-чего? – не поняла кассирша.
– А можно, если мигом?.. Я бегом посмотрю, туда и назад. Вот за билет возьмите, – Зарубин протянул женщине купюру, номинал которой в разы превышал цену посещения.
– Ты чего, милый, не в себе маленько? – кассирша переводила взгляд то на Мотино лицо, то на купюру. – Я тебе русским языком говорю: закрывается музей на сегодня.
– А чего ваш музей борзеет? – когда Зарубин сильно волновался, словечки из трудколонистского прошлого начинали обильно срываться с языка. – У рабочих еще трудовой день не закончился. Когда нам, пролетариям, к культуре приобщаться?