Портмоне из элефанта (сборник) - стр. 16

– Ну, сначала за хохляцкую морду, – сказал он и, коротко размахнувшись, нанес первый удар справа. Кулаком в лицо. Получилось во все лицо, целиком, почти без остатка. Брызнула кровь.

– А это за сволоту твою предательскую, – добавил бугор и повторил слева. То же и так же, с кровью, но уже большей.

Аверьян захрипел и попытался выдавить через кровавую пену какие-то слова.

– После, после скажешь, – успокоил его бугор и объявил: – А это, чтоб место свое знал всегда, как водится на разрезе. – Он прицелился, высмотрел на лице у Аверьяна наименее пострадавший участок и опустил туда кулак сверху, заскорузлым торцом…

Аверьян очнулся оттого, что кто-то брызгал ему в лицо водой и аккуратно обтирал влажной тряпкой. Он с трудом открыл один глаз, второй – затек совершенно.

– Сам-то как? – по-отцовски спросил бугор и сплюнул семечковую шелуху. – Как сам-то, болит, поди?

Аверьян слабо кивнул и прислушался к себе – больно на самом деле было уже не очень. И самое странное – куда-то пропала кипевшая в нем ненависть. К бугру, и вообще.

– Я чайку заварил, – сказал бугор, – крепкого. Щас попьем, а потом Апрельку в отвал снесешь, к ковшу. Добро?

Аверьян разлепил разбитые губы и выпустил воздушный пузырь. Пузырь постоял немного и лопнул. И тогда он снова слабо кивнул в ответ и выдавил:

– Добро…

До поверхности воды оставалось еще метров десять, но страха не было. Более того, дышалось легко и спокойно, прямо так, через воду, по-рыбьи, и никуда не давило – ни в голову, ни в живот. Снизу смотреть на это было потрясающе красиво – залитая солнцем ярко-голубая поверхность воды окружала длинный, узкий корпус деревянной лодки, замершей в едва заметном покачивании там, наверху… Он наслаждался своим послушным телом, не спеша выталкивая его наверх легкими плавными движениями ног. В руках, по сути, особой нужды не было, он просто забыл о них. И, обретя такую полную свободу в соленой океанской невесомости, они едва колыхались, следуя за телом в том же направлении – наверх…

Как только голова его показалась на поверхности, четыре черные женские руки опустились в воду, нежно подхватили его под мышки и втянули в лодку. Туземок этих он видел впервые, но совершенно этому не удивился, как будто все шло по неизвестно кем разработанному, но заранее согласованному с ним плану.

Обе чернушки были хороши… Лица, разукрашенные несмываемыми полосками краски, местного, туземного, изготовления, поочередно с глубокими, давно зарубцевавшимися ритуальными надрезами на щеках, излучали приветливую радость обитателей тихоокеанских островов. Расплющенные местной природой могучие женские носы были оттянуты еще и несколько вниз, поскольку несли каждый по здоровенному кольцу, выточенному, похоже, из козлиной, если не из еще какого зверя покрупней, лопатки.