Портфолио не предлагать - стр. 24
– А вообще, ты зря все это затеяла, – сказала она, разворачивая конфету, – ну, переезд этот… Тут так хорошо, место тихое, огород под боком. Правда, ты не такая уж и огородница.
Я пропустила мимо ушей замечание соседки, хотя внутренний голос вдруг проснулся и потребовал возмездия. “Не сейчас, понимаешь, надо хоть что-то про Гордея разузнать!” – успокоила я его. “Ты же вроде решила бывшего из жизни вычеркнуть!” Это замечание внутреннего голоса я тоже пропустила мимо ушей.
– Скажи, а Гордей точно не заходил в дом? – спросила я.
Лера задумалась, съела еще пару конфет и наконец ответила:
– Не, не заходил. Я как раз с грядок убирала ботву, смотрю – стоит во дворе, в рубашке джинсовой, а ведь прохладно уже. Ну я вроде как кивнула, а он и не смотрит даже. И да, он в машину сел потом… Хороший он мужик, в общем, зря ты…
– Да ты-то откуда знаешь! – не выдержала я.
– Как откуда? – удивилась Лера. – Я же видела – вежливый, здоровался всегда, за тобой, за дочкой вон как ходил!
– Ага, ходил, – пробурчала я, а в голове пульсировали слова – джинсовая рубашка, машина…
– А ты-то хозяйка так себе, я смотрю, что в огороде, что дома!
Лера большими глотками допила чай. Взяла куртку и уже у порога сказала:
– Ну, ты это, сначала мне скажи, если продавать дом будешь. Прости уж, если обидела, не со зла я…
Закрыв за соседкой дверь, я вернулась на кухню. Оказывается, Гордей у нас герой! А я плохая хозяйка. Такого кульбита я, конечно, не ожидала. И даже внутренний голос как-то стыдливо замолчал. И только мой дневник знал, как все было на самом деле, даже когда я старалась забыть. Я взяла в руки телефон и увидела сообщения от Савелия. Он спрашивал, как я доехала и снова просил ссылку на мои записи. В этот момент я окончательно поняла, что пока не готова к этому шагу. Тем более флешка все-таки была у него в руках. Пусть поищет…
Глава 12. Актриса погорелого театра
Тоскливый осенний вечер упал на плечи, как старая мутоновая шуба, которую хочется сбросить и спрятать подальше в шкаф. Не в силах оставаться на кухне, я поднялась в комнату Евы, прихватив мамин дневник. Дочь улетела в Крым на театральный фестиваль, и мне захотелось немного побыть в ее комнате. Она предпочитала минимализм – мебели почти не было, кроме диванчика, шкафа-пенала и письменного стола. Все стены оформлены по-разному – в темно-серо-белых тонах, и никаких занавесок на окнах, только жалюзи.
Я выглянула в темное окно. Свет уличного фонаря падал на соседский участок, подсвечивая листву, собранную в кучи, и подвязанные деревья, дальше которых простиралась кромешная тьма. А днем со второго этажа открывался бескрайний вид на вятанские холмы, даже можно было разглядеть серебристую полоску реки.