Порог - стр. 36
Красный кошелек упал на пол, когда Пико переодевался, и все трое сделали вид, что ничего не видели, только Фернан густо покраснел, напоминая цветом бока кошелька.
Ги де Шолиак не скрывал своей озабоченности, обрабатывая царапины принесенным травяным настоем:
– Вам не следует какое-то время покидать эту комнату, Фернан. Будем надеяться, что все обойдется…
Но, увы, не обошлось.
Когда Жан-Жак наутро вошел к Пико, он увидел его ужин нетронутым. Парня трясла крупная дрожь, словно он замерзал, а лоб его тем не менее покрывала испарина.
– Я заболел… заболел… – повторял он, затравленно глядя куда-то в пространство.
Бизанкур оценивающе смотрел на него из дверей. Он знал, что у заразившегося чумой шансов практически не было, хотя сам де Шолиак буквально недавно переболел ею, порезавшись во время операции, которую делал больному, вскрывая его бубон. Но это де Шолиак…
Вернувшись к себе после посещения Фернана, Бизанкур вторично развернул свиток, который принес с «ночного похода» за подношениями. Когда он прочел текст внимательнее, кровь ударила ему в голову, а сердце часто-часто застучало. Он долго сидел, уронив свою находку на колени и стараясь отдышаться; руки его тряслись.
В свитке было такое, что у Бизанкура не зря зашлось дыхание. Этого просто не могло быть – такая удача! Манускрипт был не чем иным, как ритуалом по вызову демона лени и праздности, Бельфегора… Жан-Жак не колебался ни мгновения, когда приносил этот свиток на одобрение папе. Папу он не решился беспокоить ночью, а утром, после литургии, нанес ему визит и с почтительным поклоном протянул найденный манускрипт, внимательно следя за выражением лица его святейшества. И увидел в его зрачках знакомые язычки пламени.
– Ваша святейшество, мне кажется, это совершенно необычайная находка. Что мне делать с нею?
Его святейшество, внимательно изучив свиток, с усмешкой протянул его обратно:
– Делать то, что там и написано… Добро пожаловать в ад, мой мальчик. Пора. Не бойся ничего, все будет тебе на благо. Я мог бы сказать, что благословляю тебя на этот шаг, но… наверное, это слишком, не правда ли?
И оба понимающе рассмеялись.
И теперь Бизанкур холодно и изучающе смотрел на Фернана:
– Скажи мне, ты хочешь жить?
– Хочу! – страстно выкрикнул тот, сотрясаемый лихорадкой, зубы его выбивали дробь.
– А чего ты хочешь больше – жить или спасти душу?
Вопрос был не лишен коварства. Фернан думал не больше секунды.
– Да чёрта ли мне в этой душе, если я сдохну?! – отчаянно крикнул он.
– Слышали бы тебя инквизиторы, – расхохотался Жан-Жак. – Ладно, да будет так. Я приду завтра. И ты будешь делать все, что я скажу. Будешь?