Пополам - стр. 41
Однако за неделю до предполагаемого приезда я позвонил Асе и сказал, что приехать на каникулы не смогу: меня срочно отправляют на стажировку в Германию, а потом в Сингапур. И свою научную работу я собирался заканчивать уже там.
Расстроенная такой новостью Ася замолчала. Видимо, от шока она была не в силах спросить о сроках стажировки и дальнейших планах, правда, я сам ответил на её незаданные вопросы:
– Командировка у меня месяцев на семь-восемь, потом вернусь за тобой, и мы уже вместе уедем в Москву. Мне здесь хорошую работу предлагают.
Думаю, что последние слова вернули её, почти убитую новостью о длительной разлуке, к жизни и дали ей хоть какую-то надежду.
– Может, мне самой к тебе в Москву приехать, Эльдар, чтобы попрощаться и проводить тебя? Я же целый год тебя не видела и сейчас ты надолго уезжаешь… – робко спросила она.
– Нет, родная, ты не успеешь. Я завтра улетаю. Мы с тобой столько пережили и переждали – потерпи ещё немного, Асенька. Обещаю, это наша с тобой последняя разлука. Я буду тебе звонить, но, наверное, нечасто. Жди меня.
В первые три месяца после отъезда я исправно звонил раз в неделю, потом… потом, к своему стыду, постепенно перестал звонить совсем. Не понимал, что Ася будет сходить с ума, без конца названивая Борису, моему московскому другу, с которым я до отъезда жил в одной комнате в общежитии. Тот и сам не знал о причине молчания, вообще не имел никакой информации обо мне и каждый раз как только мог успокаивал её. Меня можно осудить за страдания Аси и тот, кто это сделает, будет прав. Ася, наверное, пыталась связаться и с Сабиной, но в Нальчике она с тёткой переехала на другую квартиру, поэтому новые жильцы тоже ничего не знали.
На месте Валиды Мустафаевны осторожно объяснил бы внучке, любившей мужчину больше жизни и верившей ему, как богу, что в жизни бывает всякое. Что он, может быть, разлюбил её, а теперь не находит в себе мужества честно объясниться с ней. Возможно, именно эта мысль часто приходила к умудрённой жизнью пожилой женщине, но Ася меня по-прежнему ждала, хотя все сроки возвращения из заграничной командировки вышли. Я по-прежнему не появлялся ни в Москве, ни у Аси. По-прежнему не отвечал на её письма, не звонил. А Борис уже избегал её звонков, не представляя себе, что придумать для её утешения в очередной раз.
– Не приехал он, Асенька, и не дал о себе знать… Я правду тебе говорю, – отвечал Борис, жалея девушку, а сам на чём свет стоит ругал меня.
Я звонил ему из Сингапура и просил никому и ничего не сообщать.
– Скажи, что ты вообще обо мне ничего не знаешь. А хочешь, скажи, что уехал в Америку работать по контракту. Ну а там, якобы, со мной что-то приключилось. Придумай сам что-нибудь правдоподобное, скажи, например, что твой друг пал смертью храбрых, – от неудобства сложившейся ситуации я прикрывался неуместной шуткой, хотя на самом деле мне было совсем не смешно.