Помутнение - стр. 8

– Я буду то же, что и вы.

– Тогда присядьте, – Кёлер указал на стул перед камином.

Выходит, он предпочел играть черными фишками, которые двигались по часовой стрелке. Это было очередным признаком его уязвимости. За исключением деревянной доски, которую Бруно аккуратно поставил на пол рядом со своим стулом, он сознательно избегал любых предпочтений.

Скотч был хорош. Бруно вертел в руке стакан, не поинтересовавшись ни названием виски, ни сроком выдержки. Он выиграл первые три партии, откинувшись на спинку стула, позволив языкам пламени в камине плясать на кромке мутного пятна, застившего ему зрение, и наблюдая, как отблески огня озаряют дугообразный край склоненной головы противника. Бруно в основном играл блиц, просто набирая очки и не стремясь делать праймы[4], и так выиграл у богача три раза подряд, но не на поле, а используя преимущество удваивающего кубика[5]. Бруно предлагал повысить ставки, когда его собственная позиция вовсе не казалась многообещающей, и «делал бобра» – то есть моментально учетверял ставку, чтобы перехватить инициативу, – всякий раз когда Кёлер решался использовать удваивающий кубик.

Кёлер был, что называется, бесхитростным игроком. Он азартно продвигал фишки на свободные треугольники и пытался их там прикрыть, стараясь делать праймы с несокрушимой целеустремленностью, присущей тем, кто уверен, что постиг тайную систему или взломал секретный код. Бруно сразу догадался об этой черте его характера, окунувшись в вязкую атмосферу ритуальности и фетишизма, царящую в кабинете богача. Он судил по тому, как педантично ровно были расставлены книги на полках, по хрустальным, без единой пылинки, штофам с выдержанными виски, по тяжелым портьерам, благодаря которым сумрачная комната выглядела надежным убежищем. Он мог бы догадаться об этом уже при виде автомобиля Кёлера, если бы уделил больше внимания ему, а не удаляющемуся велосипеду своей попутчицы.

Этот стиль пережил свой апогей где-то в 1970-е. Сам Бруно отказался от него в возрасте семнадцати лет. Возможно, бесхитростная игра была вполне хороша для Кёлера, привыкшего обдирать своих богатых соотечественников по вечерам в клубе, где витали ароматы сигар и скотча. А может быть, и в этом самом кабинете. Бруно мог бы удивиться, но он уже отвык от этого. Уровень игроков в Берлине едва ли мог сравниться с таковым в Сингапуре, или Лондоне, или Дубае, хотя Бруно не мог придумать причину, почему это могло быть так. Может быть, соотечественники Кёлера все как один болваны или Кёлера просто перепугала перспектива оказаться за одной доской с таким игроком, как Бруно. А возможно, этот Кёлер просто мазохист. Пока что, во всяком случае, он играл как снулая рыба. Кёлер еще не слишком щедро наполнил карман Бруно, чтобы оправдать репутацию «сказочного кита».