Полынь и порох - стр. 40
Видя, что боцман колеблется, подъесаул добавил:
– Помни, у тебя мандат Совнаркома!
Накатывал страх. Риск получить пулю в спину был очень велик.
– Иваныч, пулемет на землю… – вдруг простонал Доренко. – Васька, к Бугаю!
По полю, забыв про казаков, уже летела на обоз вторая часть латышского отряда.
– Давай, а то покрошат нас на хрен! – крикнул молодой боцману, нервно пытаясь вставить ленту в «максим».
– Да не мельтеши, салага, дай сюды! Теперь направляй!
Не ожидавшая напороться на пулемет взметнувшая клинки конная цепь посыпалась в снег. Смертельный огонь косил всадников, кидая их через головы кувыркающихся животных. Пара минут беспрерывной стрельбы – и на сей раз все было действительно кончено.
Лично с помощью револьвера и винтовки убедившись, что в живых не осталось ни одного латыша, Ступичев и молодой матрос с «Цесаревича» подошли к курившему Бугаю, привалившемуся рядом с Доренко. Тот был уже мертв.
Бугай мутно посмотрел в глаза Валерьяну:
– Салагу учишь раненых добивать, чтоб он флот позорил? А, гнида?
В ответ молодой пнул пустую солдатскую флягу и скривился:
– Плюнь, благородие, меня ничем не проймешь, а этот «борец за идею» уже налакался. Надо ему еще дать – тише будет.
Потом «салага» потянул подъесаула за рукав и уже вполголоса, глядя прямо в глаза, скоро проговорил:
– А добро-то я тебе сховать подмогну.
И озорно подмигнул.
Ступичев насторожился. Он был уверен, что весь его морской конвой считает, будто сопровождает секретный архив Государственной думы. На вопросы, отчего ящики такие тяжелые, словно в них железо, подъесаул отвечал: «А железо и есть. В каждом ящике небольшой сейф, а в сейфе очень важные документы, похищенные из Питера корниловцами. Сейфы с секретом, который знают только в Совнаркоме».
Невзыскательную матросню объяснение устраивало. Но набивающийся в помощники салага явно не верил в легенду о ценных документах, это было видно по глазам.
Выдавив улыбку, Валерьян оценивающе посмотрел на молодого, крепкого, с яркой внешность парня и, наконец, что-то решив, протянул руку:
– Идет.
Васька Компот никогда не служил ни на «Цесаревиче», ни вообще в Российском Императорском флоте. Родившись в благословенной Одессе, в семье рыбака, он лет до четырнадцати взбивал босыми ногами пыль на кривых портовых улочках. Шаланда отца, гомон и специфическое амбре рыбного базара, уличный бомонд – все это малевало на холсте его жизни аляповатые сюжеты.
Но однажды отец сгинул в море. Мать, не выдержав, окончательно спилась. А потом началась война с немцами.
Васька нашел подельников и грабанул бордель. Подельников замели, а Компот тиканул в Ростов к тетке, несказанно обрадовав пожилую цветочницу финансовыми вливаниями в ее скромное хозяйство.