Полынь и порох - стр. 23
Узнав, что девушка обожает театр, кавалер-военный поспешил показать себя знатоком театральных постановок. Обсуждения известных пьес и актерской игры заняли у парочки половину обратного пути.
Внезапно Уля заволновалась. За приятными разговорами она совершенно потеряла чувство времени. Но Ступичев ее успокоил, сказав, что прошел только час. Считая, что напускная торопливость – элемент врожденной женской игры. Валерьян специально соврал. На самом деле прошло уже более полутора часов.
Ступичеву льстило, что многие мужчины оборачиваются на его спутницу. Позволить такой красотке удрать от себя? Ну уж нет! Следующим шагом на пути к обольщению юного сердца в планах подъесаула было посещение кафе, расположенного неподалеку от входа в Александровский сад. Оставалось лишь словно невзначай оказаться у ажурной двери с вывеской «Кафе-Шампань» и галантно предложить продегустировать божественный напиток.
Непринужденно болтая о всяческих пустяках, парочка, провожаемая завистливыми взглядами военной публики, направлялась к Атаманскому дворцу.
До кафе оставалось не больше ста шагов. Но у ворот Александровского сада счастье курсистки закончилось. Она увидела Алексея. Он стоял с невесть где раздобытым в военном феврале букетом цветов и озирался по сторонам.
Уля почувствовала себя весьма неловко. Девушка не могла понять, в чем же дело. Отчего он здесь оказался так рано? Чувства ее пришли в смятение.
Но долго терзаться угрызениями совести Ульяна не собиралась. Она, слава Богу, пока ни одному, ни другому ничем не обязана. И девушка решила «не замечать» юношу, фланируя под ручку с геройским фронтовиком. А пройдя чуть дальше, за угол, вежливо распрощаться с офицером и вернуться обратно.
Но Алексей, не страдавший испорченным зрением, их увидел.
Все произошло так внезапно, что Уля, девушка вообще-то довольно бойкая, растерялась. Алешка, по характеру человек порывистый и не трусливый, прямиком направился к ним.
– Добрый вечер! – сдержанно поздоровался он, преграждая путь парочке и, не дожидаясь ответа, протянул Ульяне цветы.
– Спасибо, – тихо произнесла она, не зная, куда девать глаза.
Другой бы на этом прекратил вымученное общение, но только не шестнадцатилетний обманутый гимназист. В Алешкиной груди будто граната взорвалась. Он не мог понять, как та, к которой он относился почти как к божеству, могла променять его на какого-то заурядного офицера, у которого даже сапоги плохо начищены и нет новенькой скрипящей портупеи.
– А я ведь ждал вас, – с упреком сказал Лиходедов, – в месте, которое вы же сами и назначили.