Полуночное солнце - стр. 29

Последние несколько дней школьного триместра Бену казалось, что нечто, которое он почти сумел уловить, следит за ним из засады на периферии его мыслей. Дни становились все холоднее, и то была не липкая промозглость тумана, а настоящий жестокий мороз, из-за которого ему казалось, что промерзшие кости отделяются от плоти, пока он топал от тетиного дома до школы. Бен старался отвлечь себя уроками и символической вечеринкой, которую мистер О’Тул устроил – явно под нажимом учителей – в последний день триместра, однако уроки казались такой же ерундой, как и эта вечеринка. Он сидел в бумажном колпаке, ел бутерброды, запивая лимонадом, играл в морской бой с Домиником в тетради в клеточку, чувствуя, что просто оттягивает неизбежное, и он боялся узнать, что же это.

– Радуйтесь Рождеству, – сказал им учитель, когда прозвенел последний звонок, – но не объедайтесь, а то не влезете потом за парты.

Некоторые одноклассники вручили Бену рождественские открытки, и Бен пожалел, что не догадался принести тоже, хотя бы для того, чтобы подольше задержаться в классе. Но тетушка уже ждала его у ворот. Вдохнув поглубже и подняв воротник пальто, Бен заставил себя выйти из школы.

Тумана не было. Первая звезда низко висела в вечернем небе, как будто выкристаллизовавшаяся из глубокой синевы. Звезда ярко переливалась, чистое небо блестело как стекло, и он подумал, что синева вот-вот расколется, и на землю хлынет звездная ночь. Крыши домов и голые ветви деревьев казались вырезанными бритвой, и Бен решил, это знак: скоро все прояснится. Дома и деревья недвижно застыли на фоне неба, которое, кажется, сделалось плотнее, потемнев, и цепко держало верхушки крыш и концы ветвей, освещенные закатным солнцем. Пока они с тетей шли домой, залитые солнцем ветки посерели, и Бен вспомнил, что сегодня самый короткий день в году.

Когда тетушка открыла входную дверь, вслед за ней внутрь ворвался поток воздуха. Бен услышал, как на ковер упали хвоинки, и принес из-под раковины на кухне веник с совком. Подметая еловые иголки, он увидел свое отражение в серебристом шаре на дереве: раздутая голова, плотно прижатая к коленям, – и решил, что похож на головастика, скованного льдом. Дедушку вечно приходилось умолять, чтобы тот согласился украсить елку, принесенную из Леса Стерлингов, – он был твердо уверен, что самой елки, и того, что она символизирует, достаточно.

Тетя подала на ужин рождественский пудинг с сосисками и поймала по радиоприемнику концерт, где исполняли рождественские гимны. После ужина, убирая со стола, она подпевала последним гимнам, вроде бы надеясь, что Бен подхватит. Однако, когда он задолго до сна заявил, что хочет подняться к себе, она сказала лишь: