Полуэкт и «Вечная смерть» - стр. 6
Полуэкт вздохнул, понимая, что ему ничего не светит, и выложил последний козырь:
– Это не для меня, а для матери – после смерти ее мужа все наследство перешло к этим паршивцам. Поэтому мне нужно их найти.
– Хорошая история, – усмехнулся Альберт, – я тоже люблю детективы. Дверь – там. Одумаешься – приходи, угощу за счет заведения.
После этих слов Полуэкту не оставалось ничего другого, как проследовать в указанном направлении.
Настроение, и без того не самое радостное, стало еще гаже. И, чтобы не возвращаться слишком рано пред светлые очи матушки, он отправился туда, где коротал дни вот уже несколько десятилетий кряду, а именно – на работу.
Закатный переулок был по-прежнему грязен и пустынен, ветер гонял по дороге обрывки афиш, свет у соседей не горел. Подумав, что это начинает входить в привычку, Полуэкт опять наплевал на ключ, теперь уже из вредности… и снова оказался встречен родным до оскомины голосом:
– Так я и думала, – Элеонора грациозно выплыла из темноты, от ее взгляда Полуэкт вновь почувствовал себя сопливым мальчишкой, – Что-нибудь узнал? Ох, только не говори, что нет, это так предсказуемо, – она скривила губы и снова исчезла во тьме. Через секунду в помещении зажегся свет. – Знаешь, Полли, я догадывалась, что так все и будет. В другое время я бы молча закрыла глаза на твою лень, но, мне, знаешь ли, не хочется прозябать в бедности. Поэтому, – она сделала паузу, и Полуэкт мысленно содрогнулся, представив возможное продолжение, – я отдаю Лизу тебе в помощницы.
– О нет, – простонал Полуэкт, представляя, как робкая неуклюжая барышня ночи напролет таскается следом.
Насладиться страданиями сполна он не успел – звякнул дверной колокольчик, и на пороге появилась вышеупомянутая особа. После чего Полуэкту захотелось двух вещей одновременно: протереть глаза и придушить матушку.
Во-первых, девушка оказалась чудо как хороша, из тихой замарашки превратившись в эффектную красавицу в узком длинном черном плаще, а когда Полуэкт разглядел ее брюки, желание прикончить Элеонору стало и вовсе невыносимым.
– Мама, – завопил он, – как ты могла? Это же мой плащ и мои брюки!
– Да ладно тебе, – отмахнулась матушка, – ты все-равно их не носил.
– Да, потому что я их берег! А ты… ты…
– А вот и не я, – хихикнула Элеонора, – это все Лиза. Ты же знаешь, я не умею шить, – и видя, как Полуэкт поперхнулся на полуслове, с улыбкой гробовщика, вбивающего последний гвоздь, добавила: – Зато теперь эти вещи не будут висеть без дела. Посмотри, как миленько получилось, девчушка просто красавица, – Элеонора вперила в сына укоризненный взгляд. – И ты ведь не станешь жалеть для бедной сиротки нескольких жалких тряпок.